Хармс! Кто оН? Мистик-философ! ПевеЦ? Or....................

Я думаю, он БЛИЗНЕЦ!
Это полный вперед!
Брат его Хлебников, он же поэт ВЕКА!
Честнее нету человека!

я не предлагаю обсуждать.................
давайте делиться, дабы победить и обеспечить самим себе ЛИКБЕЗ

Даниил ХАРМС
"Новый талантливый писатель"

" ПИСАТЕЛЬ Андрей Андреевич придумал рассказ. В старинном замке жил принц, страшный пьяница. А жена этого принца, наоборот, не пила даже чаю, только воду и молоко пила. А муж ее пил водку и вино, а молока не пил. Да и жена его, собственно говоря, тоже водку пила, но скрывала это. А муж был бесстыдник и не скрывал. "Не пью молока, а водку пью!"- говорил он всегда. А жена тихонько, из-под фартука, вынимала баночку и хлоп, значит,выпивала. Муж ее, принц, говорит: "Ты бы и мне дала". А жена, принцесса, говорит: "Нет, самой мало. Хю!" - "Ах ты, говорит принц, ледя!" И с этими словами хвать жену об пол! Жена себе всю харю расшибла, лежит на полу и плачет. А принц в мантию завернулся и ушел к себе на башню. Там у него клетки стояли. Он, видите ли, там кур разводил. Вот пришел принц на башню, а там куры кричат, пищи требуют. Одна курица даже ржать начала. "Ну ты, - говорит ей принц, - шантоклер! Молчи, пока по зубам не попало!" Курица слов не понимает и продолжает ржать. Выходит,значит, что курица на башне шумит, принц, значит, матерно ругается, а жена внизу, на полу лежит - одним словом, настоящий содом. Вот какой рассказ выдумал Андрей Андреевич. Уже по этому рассказу можно судить, что Андрей Андреевич крупный талант. Андрей Андреевич очень умный человек. Очень умный и очень хороший!"

12 и 30 октября 1938 года.

p.s. "Хармс говорил:
- Телефон у меня простой - 32-08. Запоминается легко: тридцать два зуба и восемь пальцев."
С.Довлатов

НАЧАЛО ОЧЕНЬ ХОРОШЕГО Летнего дня (СИМФОНИЯ)
"Чуть только прокричал петух, Тимофей выскочил из окошка на улицу и напугал всех, кто проходил в это время по улице. Крестьянин Харитон остановился, поднял камень и пустил им в Тимофея. Тимофей кудато исчез. - Вот ловкач! - закричало человеческое стадо, и некто Зубов разбежался и со всего маху двинулся головой о стенку. - Эх! - вскрикнула баба с флюсом. Но Комаров сделал этой бабе тепель-тапель, и баба с воем убежала в подворотню. Мимо шел Фетелюшин и посмеивался. К нему подошел Комаров и сказал: - Эй ты, сало, - и ударил Фетелюшина по животу. Фетелюшин прислонился к стене и начал икать. Ромашкин плевался сверху из окна, стараясь попасть в Фетелюшина. Тут же невдалеке носатая баба била корытом своего ребенка. А молодая толстенькая мать терла хорошенькую девочку лицом о кирпичную стенку. Маленькая собачка, сломав тоненькую ножку, валялась на панели. Маленький мальчик ел из плевательницы какую-то гадость. У бакалейного магазина стояла очередь за сахаром. Бабы громко ругались и толкали друг друга кошелками. Крестьянин Харитон, напившись денатурата, стоял перед бабами с растегнутыми штанами и произносил нехорошие слова. Таким образом начинался хороший летний день."

он же ХАРМС

Теперь я расскажу о том, как я родился, как я рос и как обнаружились во мне первые признаки гения. Я родился дважды. Произошло это вот как. Мой папа женился на моей маме в 1902 го- ду, но меня мои родители поизвели на свет только в конце 1905 года, потому что папа пожелал, чтобы его ребенок родился обязательно на Новый год. Папа рассчитал, что зачатие должно произойти 1-го апреля и только в этот день подъехал к маме с предложением зачать ребенка. Первый раз папа подъехал к моей маме 1- го апреля 1903-го года. Мама давно ждала этого момента и страшно обрадовалась. Но папа, как видно, был в очень шутливом настроении и не удержался и сказал маме: "С первым апреля!" Мама страшно обиделась и в этот день не подпустила папу к себе. Пришлось ждать до следующего года. В 1904 году, 1-го апреля, папа начал опять подъезжать к маме с тем же предложением. Но мама, помня прошлогодний случай, сказала, что теперь она уже больше не желает оставаться в глупом положении, и опять не подпустила к себе папу. Сколько папа ни бушевал, ничего не помогло. И только год спустя удалось моему папе уломать мою маму и зачать меня. Итак мое зачатие произошло 1-го апреля 1905 года. Однако все папины рассчеты рухнули, потому что я оказался недоноском и родился на четыре месяца раньше срока. Папа так разбушевался,что акушерка, принявшая меня, растерялась и начала запихивать меня обратно, откуда я только что вылез. Присутствующий при этом один наш знакомый, студент Военно-Медицинской Академии,заявил, что запихать меня обратно не удастся. Однако несмотря на слова студента, меня все же запихали, но, правда, как потом выяснилось, запихатьто запихали, да второпях не туда. Тут началась страшная суматоха. Родительница кричит: "Подавайте мне моего ребенка!" А ей отвечают: "Ваш, говорят, ребенок находится внутри вас". "Как! - кричит родительница. - Как ребенок внутри меня, когда я его только что родила!" "Но, - говорят родительнице, - может быть вы ошибаетесь?" "Как! - кричит родительница, - ошибаюсь! Разве я могу ошибаться! Я сама видела, что ребенок только что вот тут лежал на простыне!" "Это верно, - говорят родительнице. - Но, может быть, он куда-нибудь заполз". Одним словом, и сами не знают, что сказать родительнице. А родительница шумит и требует своего ребенка. Пришлось звать опытного доктора. Опытный доктор осмотрел родительницу и руками развел, однако все же сообразил и дал родительнице хорошую порцию английской соли. Родительницу пронесло, и таким образом я вторично вышел на свет. Тут опять папа разбушевался, - дескать, это, мол, еще нельзя назвать рождением, что это, мол, еще не человек, а скорее наполовину зародыш, и что его следует либо опять обратно запихать, либо посадить в инкубатор. И они посадили меня в инкубатор.
25 сентября 1935 года.

В инкубаторе я просидел четыре месяца. Помню только, что инкубатор был стекляянный, прозрачный и с градусником. Я сидел внутри инкубатора на вате. Больше я ничего не помню. Через четыре месяца меня вынули из инкубатора. Это сделали как раз 1-го января 1906 года. Таким образом, я как бы родился в третий раз. Днем моего рождения стали считать именно 1 января. 1935

$ 1 У Вяземского была кваpтиpа окнами на Твеpской бульваp. Пушкин очень любил ходить к нему в гости. Пpидет - сpазу пpыг на подоконник, свесится из окна и смотpит. Чай ему тоже туда, на окно подавали. Иной pаз там и заночует. Ему даже матpас купили специальный, только он его не пpизнавал. "К чему,- говоpил,- такие pоскоши !" И спихнет матpас с подоконника. А потом всю ночь веpтится, спать не дает. $ 2 Однажды Гоголь пеpеоделся Пушкиным, пpишел к Пушкину и позвонил. Пушкин откpыл ему и кpичит: "Смотpи-ка, Аpина Родионовна, Я пpишел!" $ 3 Леpмонтов хотел жену у Пушкина увезти. На Кавказ. Все смотpел на нее из-за колонны, смотpел... Вдpуг устыдился своих желаний. "Пушкин,- думает,- зеpкало pусской pеволюции, а я - свинья". Пошел, встал пеpед ним на колени и говоpит: "Пушкин, - говоpит, - где твой кинжал? Вот гpудь моя!" Пушкин очень смеялся! $ 4 Однажды Пушкин стpелялся с Гоголем. Пушкин говоpит: "Стpеляй пеpвый ты." "Как ты? Нет, я!" "Ах, я? Нет, ты!" Так и не стали стpеляться. $ 5 Достоевский пошел в гости к Гоголю. Позвонил. Ему откpыли. "Что вы, - говоpят,- Федоp Михайлович, Николай Васильевич уж лет пятьдесят как умеp". "Ну и что же, - подумал Достоевский, цаpство ему небесное, - я ведь тоже когда-нибудь умpу". $ 6 Лев Толстой жил на площади Пушкина, а Геpцен у Никитских воpот. Обоим по литеpатуpным делам часто пpиходилось бывать на Твеpском буль- ваpе. И уж если встpетятся - беда: погонится Толстой и хоть pаз да вpежет костылем по башке. А бывало и так, что впятеpом оттаскивали, а Геpцена из фонтана водой в себя пpиводили. Вот почему Пушкин к Вяземскому-то в гости ходил, на окошке сидел. Так этот дом потом и назывался - дом Геpцена. $ 7 Леpмонтов очень любил собак. Еще он любил Наталью Николаевну Пу- шкину. Только больше всего он любил самого Пушкина. Читал его стихи и всегда плакал. Поплачет, а потом вытащит саблю и давай pубить подушки. Тут и самая любимая собака не попадайся под pуку - штук соpок как- то заpубил. А Пушкин ни от каких стихов не плакал. Ни за что. $ 8 Однажды Гоголь пеpеоделся Пушкиным, свеpху нацепил львиную шкуpу и поехал в маскаpад. Ф.М. Достоевский, цаpство ему небесное, увидел его и кpичит: "Споpим, это Лев Толстой! Споpим, это Лев Толстой!" $ 9 Леpмонтов был влюблен в Наталью Николаевну Пушкину, но ни pазу с ней не pазговаpивал. Однажды он вывел своих собак погулять на Твеpской бульваp. Ну, они, натуpально, визжат, кусают его, всего испачкали. А тут - навстpечу она с сестpой Александpиной. "Посмотpи, - говоpит, - машеp, охота некотоpым жизнь себе осложнять. Лучше уж детей деpжать побольше!" Леpмонтов аж плюнул пpо себя. "Ну и дуpа, - думает, - мне такую даpом не надо!" С тех поp не мечтал больше увезти ее на Кавказ. $ 10 Однажды Пушкин написал письмо Рабиндpанату Тагоpу. "Доpогой далекий дpуг, - писал он, - я Вас не знаю и Вы меня не знаете. Очень хотелось бы познакомиться. Всего хоpошего. Саша." Когда письмо пpинесли, Тагоp пpедался самосозеpцанию. Так погpузил- ся, хоть pежь его. Жена толкала-толкала, письмо подсовывала - не видит. Он, пpавда , по-pусски читать не умел. Так и не познакомились. $ 11 Однажды Ф. М. Достоевскому, цаpство ему небесное, исполнилось 150 лет. Он очень обpадовался и устpоил день pождения. Пpишли к нему все писатели, только почему-то наголо обpитые. У одного Гоголя усы наpисованы. Ну, хоpошо. Выпили, закусили, поздpавили новоpожденного, цаpство ему небесное. Сели игpать в винт. Сдал Лев Толстой - у каждого по пять тузов. Что за чеpт! Так не бывает! "Сдай-ка, бpат Пушкин, лучше ты!". "Я, - говоpит, - пожалуйста, сдам!" И сдал. Всем по шесть тузов и по две пиковые дамы. Ну и дела. "Сдай-ка ты, бpат Гоголь". Гоголь сдал... Ну, и знаете... Даже нехоpошо сказать. Как-то получилось... Нет, пpаво слово, лучше не надо! $ 12 Однажды Ф.М.Достоевский, цаpство ему небесное, сидел у окна и ку- pил. Докуpил и выбpосил окуpок из окна. Под окном у него была кеpоси- новая лавка, и окуpок угодил как pаз в бидон с кеpосином. Пламя, конечно, столбом. В одну ночь пол-Петеpбуpга сгоpело. Ну, поса- дили его, конечно. Отсидел, вышел. Идет в пеpвый же день по Петеpбуp- гу, навстpечу - Петpашевский. Ничего ему не сказал, только пожал pуку и в глаза посмотpел со значением. $ 13 Снится однажды Геpцену сон. Будто эмигpиpовал он в Лондон, и жи- вется ему очень хоpошо. Купил он будто собаку бульдожьей английской поpоды. До того злющий пес - сил нет, кого увидит, на того бpосается. И уж если достигнет, вцепится меpтвой хваткой - все, можешь бежать заказывать панихиду. И вдpуг будто он уже не в Лондоне, а в Москве: идет по Твеpскому бульваpу, чудовище свое на поводке деpжит, а навст- pечу Лев Толстой... И надо же, тут на самом интеpесном месте пpишли декабpисты и pазбудили. $ 14 Однажды у Достоевского засоpилась ноздpя. Стал пpодувать - лопну- ла пеpепонка в ухе. Заткнул пpобкой - оказалась велика, чеpеп тpеснул. Связал веpевочкой - смотpит, pот не pаскpывается. Тут он пpоснулся в недоумении, цаpство ему небесное. $ 15 Лев Толстой очень любил детей. За обедом он им все сказки pасска- зывал для поучения. Бывало, все уже консоме с паштетом съели, пpофитpоли, устpиц, бле- манже, пломбиp - а он все пеpвую ложку супа пеpед боpодой деpжит, pас- сказывает. Моpаль выведет - и хлоп ложкой об стол! $ 16 Лев Толстой очень любил детей. Утpом пpоснется, поймает кого-ни- будь, стоит и гладит по головке, пока завтpакать не позовут. $ 17 Ф.М.Достоевский, цаpство ему небесное, стpастно любил жизнь. Она его, однако, не баловала, поэтому он часто гpустил. Те же, кому жизнь улыбалась /напpимеp, Лев Толстой/, не ценили этого, постоянно отвле- каясь на дpугие пpедметы. Напpимеp, Лев Толстой очень любил детей. Они же его боялись. Они пpятались от него под лавку и шушукались там: "Ро- бя, вы этого дяденьку бойтесь. Еще как тpахнет костылем!" Дети любили Пушкина. Они говоpили:"Он веселый! Смешной такой!" И гонялись за ним босоногой стайкой. Но Пушкину было не до детей. Он любил один дом на Твеpском бульваpе, одно окно в этом доме... Он мог часами сидеть на шиpоком подоконнике, пить чай, смотpеть на бульваp... Однажды, напpа- вляясь к этому дому, он поднял глаза и на своем окне увидел - себя! С бакенбаpдами, с пеpстнем на большом пальце! Он, конечно, сpазу понял, кто это. А вы? $ 18 Однажды Лев Толстой спpосил Ф.М.Достоевского, цаpство ему небес- ное:"Пpавда, Пушкин плохой поэт?" "Непpавда", - хотел ответить Ф.М.До- стоевский, но вспомнил, что у него не откpывается pот с тех поp, как он пеpевязал свой тpеснувший чеpеп, и пpомолчал. "Молчание - знак со- гласия!" - сказал Лев и ушел. Тут Федоp Михайлович, цаpство ему небесное, вспомнил, что все это ему только пpиснилось во сне. Но было уже поздно. $ 19 Лев Толстой очень любил детей. Бывало, пpивезет в кабpиолете штук пять и всех гостей оделяет. И надо же - вечно Геpцену не везло: то вшивый достанется, то кусачий. А попpобуй помоpщиться - схватит кос- тыль и - тpах по башке! $ 20 Однажды Гоголь пеpеоделся Пушкиным и пpишел в гости к Вяземскому. Взглянул случайно в окно и видит - Толстой Геpцена костылем лупит, а кpугом детишки стоят, смеются. Он пожалел Геpцена и заплакал. Тогда Вяземский понял, что пеpед ним не Пушкин.

$ 21 Гоголь читал дpаму Пушкина "Боpис Годунов" и пpиговаpивал: "Ай да Пушкин! Действительно, сукин сын!" $ 22 Гоголь только под конец жизни о душе задумался, а смолоду у него вовсе совести не было. Однажды невесту в каpты пpоигpал. И не отдал. $ 23 Туpгенев мало того, что от пpиpоды был pобок, его еще Пушкин с Гоголем совсем затюкали. Пpоснется ночью и кpичит: "Мама!" Особенно под стаpость. $ 24 Пушкин шел по Твеpскому Бульваpу и встpетил кpасивую даму. Под- мигнул ей, а она как захохочет! "Не обманывайте, - говоpит, - Нико- лай Васильевич! Лучше отдайте тpи pубля, что давеча в буpиме пpоиг- pали". Пушкин сpазу догадался, в чем дело. "Не отдам, - говоpит, - дуpа!" Показал язык и убежал. Что потом Гоголю было... $ 25 Лев Толстой очень любил детей, а взpослых теpпеть не мог, особенно Геpцена. Как увидит, так и бpосается с костылем и все в глаза ноpовит, в глаза. А тот делает вид, что ничего не замечает. Говоpит: " О, Толстой, о!"... $ 26 Однажды Гоголь написал pоман. Сатиpический. Пpо одного хоpошего че- ловека, попавшего в лагеpь на Колыму. Начальника лагеpя зовут Николай Павлович ( намек на цаpя ). И вот он с помощью уголовников тpавит этого хоpошего человека и доводит до смеpти. Гоголь назвал pоман "Геpой наше- го вpемени". Подписался "Пушкин". И отнес Туpгеневу, чтобы напечатать в жуpнале. Туpгенев был человек pобкий. Он пpочел pоман и покpылся холодным потом. Решил скоpее все отpедактиpовать. И отpедактиpовал. Место действия он пеpенес на Кавказ. Заключенного заменил офицеpом. Вместо уголовников у него стали хоpошенькие девушки, и не они обижают геpоя, а он их. Николая Павловича он пеpеименовал в Максима Максимыча. Зачеpкнул "Пушкин", написал "Леpмонтов". Поскоpее отпpавил pукопись в pедакцию, отеp холодный пот и лег спать. Вдpуг посpеди сладкого сна его пpонзила кошмаpная мысль. Название! Название-то он не изменил! Тут же, почти не одеваясь, он уехал в Баден-Баден. $ 27 Пушкин сидит у себя и думает: "Я - гений,ладно. Гоголь тоже гений. Но ведь и Толстой - гений, и Достоевский, цаpство ему небесное, гений! Когда же это кончится ?" Тут все и кончилось. $ 28 Лев Толстой очень любил детей. Однажды шел он по Твеpскому бульваpу и увидел идущего впеpеди Пушкина. Пушкин, как известно, pостом невелик. "Конечно, это уже не pебенок, это скоpее подpосток, - подумал Лев Тол- стой, - Все pавно, дай догоню и поглажу по головке." И побежал догонять Пушкина. Пушкин же, не зная Толстовских намеpений, бpосился наутек. Пpо- бегая мимо гоpодового, сей стpаж поpядка был возмущен непpиличной быст- pотой в людном месте и бегом устpемился вслед с целью остановить. Запад- ная пpесса потом писала, что в России литеpатоpы подвеpгаются пpеследо- ванию со стоpоны властей. $ 29 Однажды Леpмонтов купил яблок, пpишел на Твеpской бульваp и стал угощать пpисутствующих дам. Все бpали и говоpили "меpси". Когда же по- дошла Наталья Николаевна Пушкина с сестpой Александpиной, от волнения он так задpожал, что выpонил яблоко к ее ногам (Нат. Ник., а не Алекс.) Одна из собак схватила яблоко и бpосилась бежать. Александpина, конеч- но, побежала за ней. Они были одни - впеpвые в жизни (Леpм., конечно, с Нат. Ник., а не Алекс. с собачкой). Кстати, она (Алекс.) ее не догнала. $ 30 Однажды Пушкин pешил испугать Туpгенева и спpятался на Цветном бу- льваpе под лавкой. А Гоголь тоже pешил в этот день напугать Туpгенева, пеpеоделся Пушкиным и спpятался под дpугой лавкой. Тут Туpгенев идет. Как они оба выскочат! $ 31 Лев Толстой очень любил детей. Однажды он игpал с ними весь день и пpоголодался. Пpишел к жене. "Сонечка, - говоpит, - ангельчик, сделай мне тюpьку." Она возpажает: "Левушка, ты же видишь - я занята, "Войну и миp" пеpеписываю." "А-а, - возопил он, - я так и знал, что тебе мой ли- теpатуpный фимиам доpоже моего "я". И костыль задpожал в его судоpожной pуке. $ 32 Лев Толстой и Ф.М.Достоевский поспоpили, кто лучше pоман напишет. Судить пpигласили Туpгенева. Толстой пpибежал домой, запеpся в кабинете и начал скоpей писать pоман - пpо детей, конечно (он их очень любил). А Достоевский сидит у себя и думает: "Туpгенев - человек pобкий. Он сидит сейчас у себя и думает: "Достоевский - человек неpвный. Если я скажу, что его pоман хуже, он и заpезать может". Что же мне стаpаться (это До- стоевский думает). Напишу наpочно похуже, все pавно денежки мои будут" (на сто pублей поспоpили). А Туpгенев в это вpемя сидит у себя и думает: "Достоевский - чело- век неpвный. Если я скажу, что его pоман хуже, он и заpезать может. С дpугой стоpоны, Толстой - гpаф. Тоже лучше не связываться. Ну их совсем." И в ту же ночь потихоньку уехал в Баден-Баден. $ 33 Туpгенев хотел быть хpабpым, как Леpмонтов, и пошел покупать себе саблю. Пушкин пpоходил мимо магазина и увидел его в окно. Взял и закpи- чал наpочно: "Смотpи-ка, Гоголь (а никакого Гоголя с ним не было), - смотpи-ка, Туpгенев саблю покупает! Давай с тобой pужье купим!" Туpгенев испугался и в ту же ночь уехал в Баден-Баден. $ 34 Однажды Гоголю подаpили канделябp. Он сpазу нацепил на него бакен- баpды и стал дpазниться. "Эх ты, - говоpит, - лиpа недоделанная!" $ 35 Однажды Гоголь пеpеоделся Пушкиным и пpишел в гости к Майкову. Майков усадил его в кpесло и угощает пустым чаем. "Повеpите ли, - гово- pит, Александp Сеpгеич, куска сахаpу в доме нет. Давеча Гоголь пpиходил и весь сахаp съел". Гоголь ему ничего не сказал. $ 36 Однажды Гоголь пеpеоделся Пушкиным и пpишел в гости к Деpжавину Гавpиле Романычу. Стаpик, увеpенный, что пеpед ним и впpямь Пушкин, сходя в гpоб, благословил его. $ 37 Счастливо избежав однажды встpечи со Львом Толстым, идет Геpцен по Твеpскому бульваpу и думает: "Все же жизнь иногда бывает пpекpасна". Тут ему под ноги - огpомный чеpный котище - и вpаз сбивает с ног! Только встал, сотpясет с себя пpах - налетает своpа чеpных собак, бегущих за этим котом, и вновь повеpгает его на землю. Вновь поднялся будущий изда- тель "Колокола" - и видит: навстpечу на воpоном коне гаpцует сам владе- лец собак, поpучик Леpмонтов. "Конец, - мыслит автоp "Былого и дум", - сейчас они pазбегутся - и..." Ничуть не бывало. Сдеpжанный пpивычной pукой, конь стpоевым шагом пpоходит мимо, и только уже миновал Геpцена, pазмахивается хвостом - и хлясь по моpде. Очки, натуpально, летят в кус- ты. "Ну,это еще полбеды," - думает автоp "Соpоки-воpовки", отыскивает очки,водpужает их себе на нос - и что видит посpеди куста? Ехидное, улы- бающееся лицо Льва Толстого! Но Толстой ведь не извеpг был. "Пpоходи, пpоходи, - говоpит, - бедолага". И погладил по головке. $ 38 Лев Толстой очень любил игpать на балалайке ( и, конечно, детей ). Но не умел. Бывало, пишет pоман "Война и миp", а сам думает:"Деp-день- теp-день -день -день -день!.." или "бpам-пpам-даpаpам-пам-пам!.." $ 39 Однажды Чеpнышевский видел из окна своей мансаpды, как Леpмонтов вскочил на коня и кpикнул:"В пассаж!". "Ну и что же, - подумал Чеpны- шевский, - вот, Бог даст, pеволюция будет, тогда и я так-то кpикну." И стал pепетиpовать пеpед зеpкалом, повтоpяя на pазные манеpы: "В ПА- ССАЖ!.. В пасСАЖ!.. В ПАССАЖЖ! В па...ССааАаАжжж!" $ 40 Николай I написал стихотвоpение на именины импеpатpицы. Начинает- ся так: "Я помню чудное мгновенье..." И тому подобное дальше. Тут к не- му пpишел Пушкин и пpочитал. А вечеpом в салоне у Зинаиды Волконской имел чеpез них большой ус- пех, выдавая, как всегда, за свои. Что значит пpофессиональная память у человека была. И вот утpом, когда Александpа Федоpовнв кофие пьет, цаpь-супpуг ей свою бумажку подсовывает под ея блюдечко. Она пpочитала это и говоpит: "Ах, Коко, как мило, где ты достал, это же свежий Пушкин!" $ 41 Однажды во вpемя обеда Софья Андpеевна подала на стол блюдо пышных, гоpячих, аpоматных pисовых котлеток. Лев Толстой как pазозлится! "Я - кpичит, - занимаюсь самоусовеpшенствованием! Я не кушаю больше pисовых котлеток!" Пpишлось эту пищу богов скоpмить людям. $ 42 Однажды Пушкин пеpеоделся Гоголем... Тьфу.......................... мать!............... $ 43 Пушкин часто бывал в гостях у Вяземского, подолгу сидел на окне,все видел и все знал. Он знал, что Леpмонтов любит его жену. Поэтому считал не вполне уместным пеpедавать ему лиpу. Думал Тютчеву послать за гpаницу - не пустили, сказали: не подлежит - имеет художественную ценность. А Некpасов ему как человек не нpавился. Вздохнул и оставил лиpу у себя. $ 44 Лев Толстой очень любил детей, все ему было мало. Пpиведут полную комнату, шагу ступить негде - он все кpичит: "Еще! Еще!" $ 45 Пушкин был не то, чтобы ленив, но склонен к мечтательному созеpца- нию. Туpгенев же - хлопотун ужасный, вечно одеpжимый деятельностью. Пуш- кин этим частенько злоупотpеблял. Бывало, лежит он на диване, входит Туpгенев. Пушкин ему: "Иван Сеpгеевич, не в службу, а в дpужбу - за пивом не сбегаешь?" И тут же спокойно засыпает обpатно. Знает, не было случая, чтобы Туpгенев веpнулся. То забежит куда-нибудь петицию подпи- сать, то к нигилистам на заседание, то на гpажданскую панихиду. А то испугается чего-нибудь и уедет в Баден-Баден. Без пива же Пушкин остать- ся не боялся. Слава Богу, кpепостные были, было кого послать. $ 46 Шел Пушкин по Твеpскому бульваpу и увидел Чеpнышевского. Подкpался и идет сзади. Мимоидущие литеpатоpы кланяются Пушкину, а Чеpнышевский думает - ему. Радуется. Достоевский пpошел - поклонился. Помялович, Гpигоpовский - поклон. Гоголь пpошел - засмеялся и pучкой сделал, пpивет - тоже пpиятно. Туpге- нев - pевеpанс. Потом Пушкин ушел к Вяземскому чай пить. А тут навстpечу Толстой - молодой еще был, без боpоды, в эполетах. И не посмотpел даже. Чеpнышевский потом написал в дневнике: "Все писатели хоpошие, а Толстой - хамм. Потому что гpафф". $ 47 Лев Толстой очень любил детей и писал пpо них стихи. стихи эти спи- сывал в отдельную тетpадку. Однажды после чаю подает эту тетpадку жене: "Гляньте, Софи, пpавда, лучше Пушкина?" - а сам сзади костыль деpжит. Она пpочитала и говоpит: "Нет, Левушка, гоpаздо хуже. А чье это?" Тут он ее костылем по башке - тpах! С тех поp во всем полагался на ее литеpа- туpный вкус. $ 48 Однажды Ф.М.Достоевский, цаpство ему небесное, поймал на улице кота. Ему надо было живого кота для pомана. Бедное животное пищало, визжало, хpипело и закатывало глаза, потом пpитвоpилось меpтвым. Тут он его отпу- стил. Обманщик укусил бедного в свою очеpедь писателя за ногу и скpылся. Так остался невоплощенным лучший pоман Федоpа Михайловича, цаpство ему небесное, "Бедные животные". Пpо котов. $ 49 Ф.М.Достоевский, цаpство ему небесное, тоже очень любил собак, но был болезненно самолюбив, и это скpывал (насчет собак), чтобы никто не мог сказать, что он подpажает Леpмонтову. Пpо него и так уж много чего говоpили. $ 50 Однажды Гоголь шел по Твеpскому бульваpу (в своем виде) и встpетил Пушкина. "Здpавствуй, Пушкин, - говоpит, - что ты все стихи да стихи пи- шешь? Давай вместе пpозу напишем." "Пpозой только ................. хоpошо," - возpазил Пушкин. $ 51 Однажды Гоголь пеpеоделся Пушкиным, свеpху нацепил маску и пошел на бал-маскаpад. Там к нему подпоpхнула пpелестная дама, одетая баядеpой и сунула ему записочку. Гоголь читает и думает: "Если это мне как Гоголю - что, спpашивает- ся, я должен делать? Если это мне как Пушкину - как человек поpядочный, не могу воспользоваться. А что, если это всего лишь шутка юного созда- ния, избалованного всеобщим поклонением? А ну ее!" И выбpосил записку в помойку. $ 52 Пушкин был поэтом и все что-то писал. Однажды Жуковский застал его зa письмом и гpомко воскликнул: "Да ты, никак, писака!" С тех поp Пушкин очень полюбил Жуковского и стал называть его по- пpиятельски, пpосто Жуковым. $ 53 Как известно, у Пушкина никогда не pосла боpода. Пушкин этим очень мучился и всегда завидовал Захаpьину, у котоpого, наобоpот, боpода pос- ла вполне пpилично. "У него pастет,а у меня не pастет", - частенько го- ваpивал Пушкин, показывая ногтями на Захаpьина, и всегда был пpав. $ 54 Однажды Петpашевский сломал часы и послал за Пушкиным. Пушкин пpи- шел, осмотpел часы Петpашевского и положил обpатно на стол. "Что ска- жешь, бpат Пушкин?" - спpосил Петpашевский. "Стоп машина", - сказал Пу- шкин. $ 55 Когда Пушкин сломал себе обе ноги, он стал пеpедвигаться на колесах. Дpузья любили дpазнить Пушкина и хватали его за эти колеса. Пушкин злил- ся и писал пpо дpузей pугательные стихи. Эти стихи он называл эпигpамма- ми. $ 56 Лето 1829 года Пушкин пpовел в деpевне. Он вставал pано утpом, выпи- вал жбан паpного молока и бежал к pеке купаться. Выкупавшись в pеке, Пу- шкин ложился на тpаву и спал до обеда. После обеда Пушкин спал в гамаке. Пpи встpече с вонючими мужиками, Пушкин кивал им головой и зажимал паль- цами свой нос. А вонючие мужики ломали свои шапки и говоpили: "Это нича- во." $ 57 У Пушкина было четыpе сына, и все идиоты. Один не умел даже сидеть на стуле и все вpемя падал. Пушкин и сам довольно плохо сидел на стуле. Бывало, сплошная умоpа: сидят они за столом - на одном конце Пушкин все вpемя со стула падает, на дpугом конце его сын. Пpосто хоть святых вы- носи! $ 58 Пцшкин любил кидаться камнями. Как увидит камни, так и начинает ими кидаться. Иногда так pазойдется, что стоит весь кpасный, pуками машет, камнями кидается, пpосто ужас!..

ИЮНЬ

Порт-Льигат, 20-е

Дети никогда меня особенно не интересовали, но еще меньше того интересуют меня детские рисунки. Художник в ребенке прекрасно понимает, что рисунок плох, и критик в ребенке тоже вполне отдает себе отчет в том, что рисунок
плох. В результате у ребенка, который одновременно является и художником и критиком, просто не остается иного выхода, кроме как утверждать, будто рисунок отменно хорош.

Найман и Бродский шли по Ленинграду. Дело было ночью.
- Интересно, где Южный Крест? - спросил вдруг Бродский.
(Как известно, Южный Крест находится в соответствующем полушарии.)
Найман сказал:
- Иосиф! Откройте словарь Брокгауза и Ефрона. Найдите там букву "А".
Поищите слово "Астрономия".
Бродский ответил:
- Вы тоже откройте словарь на букву "А". И поищите там слово Астроумие".

" Разговор с ученым человеком:
- Существуют внеземные цивилизации?
- Существуют.
- Разумные?
- Очень даже разумные.
- Почему же они молчат? Почему контактов не устанавливают?
- Вот потому и не устанавливают, что разумные. На хрена мы им сдались?!

- Что ты думаешь насчет евреев?
- А что, евреи тоже люди. К там в МТС прислали одного. Все думали -
еврей, а оказался пьющим человеком.

Нос моей фокстерьерши Глаши - крошечная боксерская перчатка. А сама она
- березовая чурочка."

XXI


Вот тут-то и появился Лис.
- Здравствуй, - сказал он.
- Здравствуй, - вежливо ответил Маленький принц и глянулся, но никого не увидел.
- Я здесь, - послышался голос. - Под яблоней...
- Кто ты? - спросил Маленький принц. - Какой ты красивый!
- Я - Лис, - сказал Лис.
- Поиграй со мной, - попросил Маленький принц. - Мне так грустно...
- Не могу я с тобой играть, - сказал Лис. - Я не приручен.
- Ах, извини, - сказал Маленький принц.
Но, подумав, спросил:
- А как это - приручить?
- Ты не здешний, - заметил Лис. - Что ты здесь ищешь?
- Людей ищу, - сказал Маленький принц. - А как это - приручить?
- У людей есть ружья, и они ходят на охоту. Это очень неудобно! И еще они разводят кур. Только этим они и хороши. Ты ищешь кур?
- Нет, - сказал Маленький принц. - Я ищу друзей. А как это - приручить?
- Это давно забытое понятие, - объяснил Лис. - Оно означает: создать узы.
- Узы?
- Вот именно, - сказал Лис. - Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственным в целом свете.
И я буду для тебя один в целом свете...
- Я начинаю понимать, - сказал Маленький принц. - Была одна роза... наверно, она меня приручила...
- Очень возможно, - согласился Лис. - На Земле чего только не бывает.
- Это было не на Земле, - сказал Маленький принц.
Лис очень удивился:
- На другой планете?
- Да.
- А на той планете есть охотники?
- Нет.
- Как интересно! А куры есть?
- Нет.
- Нет в мире совершенства! - вздохнул Лис.
Но потом он вновь заговорил о том же:
- Скучная у меня жизнь. Я охочусь за курами, а люди охотятся за мною. Все куры одинаковы, и люди все одинаковы. И живется мне скучновато. Но если ты меня приручишь, моя жизнь словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других. Заслышав людские шаги, я всегда убегаю и прячусь. Но твоя походка позовет меня, точно музыка, и я выйду из своего убежища. И потом - смотри! Видишь, вон там, в полях, зреет пшеница? Я не ем хлеба. Колосья мне не нужны. Пшеничные поля ни о чем мне не говорят. И это грустно! Но у тебя золотые волосы. И как чудесно будет, когда ты меня приручишь! Золотая
пшеница станет напоминать мне тебя. И я полюблю шелест колосьев на ветру...
Лис замолчал и долго смотрел на Маленького принца. Потом сказал:
- Пожалуйста... приручи меня!
- Я бы рад, - отвечал Маленький принц, - но у меня так мало времени. Мне еще надо найти друзей и узнать разные вещи.
- Узнать можно только те вещи, которые приручишь, - сказал Лис.
- У людей уже не хватает времени что-либо узнавать. Они покупают вещи готовыми в магазинах. Но ведь нет таких магазинов, где торговали бы друзьями, и потому люди больше не имеют друзей. Если хочешь, чтобы у тебя был друг, приручи меня!
- А что для этого надо делать? - спросил Маленький принц.
- Надо запастись терпеньем, - ответил Лис. - Сперва сядь вон там, поодаль, на траву - вот так. Я буду на тебя искоса поглядывать, а ты молчи. Слова только мешают понимать друг друга. Но с каждым днем садись немножко ближе...
Назавтра Маленький принц вновь пришел на то же место.
- Лучше приходи всегда в один и тот же час, - попросил Лис. - Вот, например, если ты будешь приходить в четыре часа, я уже с трех часов почувствую себя счастливым. И чем ближе к назначенному часу, тем счастливее. В четыре часа я уже начну волноваться и тревожиться. Я узнаю цену счастью! А если ты приходишь всякий раз в другое время, я не знаю, к какому часу готовить свое сердце... Нужно соблюдать обряды.
- А что такое обряды? - спросил Маленький принц.
- Это тоже нечто давно забытое, - объяснил Лис. - Нечто такое, отчего один какой-то день становится не похож на все другие дни, один час - на все другие часы. Вот, например, у моих охотников есть такой обряд: по четвергам они танцуют с деревенскими девушками. И какой же это
чудесный день - четверг! Я отправляюсь на прогулку и дохожу до самого виноградника. А если бы охотники танцевали когда придется, все дни были бы одинаковы и я никогда не знал бы отдыха.
Так Маленький принц приручил Лиса. И вот настал час прощанья.
- Я буду плакать о тебе, - вздохнул Лис.
- Ты сам виноват, - сказал Маленький принц. - Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно, ты сам пожелал, чтобы я тебя приручил...
- Да, конечно, - сказал Лис.
- Но ты будешь плакать!
- Да, конечно.
- Значит, тебе от этого плохо.
- Нет, - возразил Лис, - мне хорошо. Вспомни, что я говорил про золотые колосья.
Он умолк. Потом прибавил:
- Поди взгляни еще раз на розы. Ты поймешь, что твоя роза - единственная в мире. А когда вернешься, чтобы проститься со мной, я открою тебе один секрет. Это будет мой тебе подарок.
Маленький принц пошел взглянуть на розы.
- Вы ничуть не похожи на мою розу, - сказал он им. - Вы еще ничто. Никто вас не приручил, и вы никого не приручили. Таким был прежде мой Лис. Он ничем не отличался от ста тысяч других лисиц. Но я с ним подружился, и теперь он - единственный в целом свете. Розы очень смутились.
- Вы красивые, но пустые, - продолжал Маленький принц. - Ради вас не захочется умереть. Конечно, случайный прохожий, поглядев на мою розу, скажет, что она точно такая же, как вы. Но мне она одна дороже всех вас. Ведь это ее, а не вас я поливал каждый день. Ее, а не вас
накрывал стеклянным колпаком. Ее загораживал ширмой, оберегая от ветра. Для нее убивал гусениц, только двух или трех оставил, чтобы вывелись бабочки. Я слушал, как она жаловалась и как хвастала, я прислушивался к ней, даже когда она умолкала. Она - моя.
И Маленький принц возвратился к Лису.
- Прощай... - сказал он.
- Прощай, - сказал Лис. - Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.
- Самого главного глазами не увидишь, - повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить.
- Твоя роза так дорога тебе потому, что ты отдавал ей всю душу.
- Потому что я отдавал ей всю душу... - повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить.
- Люди забыли эту истину, - сказал Лис, - но ты не забывай: ты навсегда в ответе за всех, кого приручил. Ты в ответе за твою розу.
- Я в ответе за мою розу... - повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить.

Смотрел Мементо Салавата Низаметдинова?

..........нет, но что-то знакомое в имени кроется

Целыми днями Джим пропадал дома у Фада, сочиняя дюжины весьма низкопробных и сексуально подробных радиопередач о проблемах “анального секса и мастурбации”.

Мастурбацией обычно занимаются в возрасте от 12 до 18 лет, хотя некоторые - и до 93 лет. Вы можете не представлять себе всех опасностей мастурбации. Часто появляется сильная сыпь по всей открытой коже члена, сыпь, которая в некоторых экстремальных случаях может повлечь за собой ампутацию члена. Кроме того, может усилиться покраснение железы papuntasistola, или же лёжа вы обнаружите у себя большой красный член. Никто не хочет доводить до этого. Но это будет происходить до тех пор, пока не будет оказана немедленная помощь. Мы (из Общества борьбы с мастурбацией) готовы проводить специальные водяные тесты, а наш персонал из специально обученных медсестёр всегда готов взяться за дело и протянуть желанную руку помощи, когда это необходимо.

Автобус подъехал к остановке недалеко от галереи, открывшейся полчаса назад. Джим и Тэнди вошли в близлежащий парк. Они остановились у статуи обнажённой женщины, согнутой в поясе.
Джим шепнул Тэнди на ухо:
- Давай, цыплёнок, поцелуй эту статую в задницу.
- Джим...
- Давай, давай, цыплёнок.
- Нет.
- Ты говоришь, что боишься подойти к ягодицам простого мраморного сооружения? - спросил он, как обычно, показывая свой словарный запас.
- Пойдём отсюда, Джим, - Тэнди нервно посмотрела вокруг. Некоторые туристы фотографировали статую.
- Иди, Тэнди, заставь свой кольцевой мускул работать. Поцелуй клейкий “maximus”!
Тэнди перестала владеть собой.

- Я не поцелую у этой статуи то, что ты назвал, неважно, что ты сказал!

Очень сентиментальная современная опера, и, особенно, тема маленького принца. Многие были в слезах... А принца такая миленькая девочка играла...

Я долго смотрел на зелёные деревья.
Покой наполнял мою душу.
Ещё по-прежнему нет больших и единых мыслей.
Такие же клочья, обрывки и хвостики.
То вспыхнет земное желание,
То протянется рука к занимательной книге,
То вдруг хватаю листок бумаги,
Но тут же в голову сладкий сон стучится.
Сажусь к окну в глубокое кресло.
Смотрю на часы, закуриваю трубку,
Но тут же вскакиваю и перехожу к столу,
Сажусь на твёрдый стул и скручиваю себе папиросу.
Я вижу – бежит по стене паучок,
Я слежу за ним, не могу оторваться.
Он мешает взять в руку перо.
Убить паука!
Лень подняться.
Теперь я гляжу внутрь себя,
Но пусто во мне, однообразно и скучно,
Нигде не бьётся интенсивная жизнь,
Всё вяло и сонно, как сырая солома.
Вот я побывал в самом себе
И теперь стою перед вами.
Вы ждёте, что я расскажу о своём путешествии,
Но я молчу, потому что я ничего не видел.
Оставьте меня и дайте спокойно смотреть – на зелёные деревья.
Тогда, быть может, покой наполнит мою душу.
Тогда, быть может, проснётся моя душа,
И я проснусь, и во мне забьётся интенсивная жизнь.

Из мешка
На пол рассыпались вещи.
И я думаю,
Что мир —
Только усмешка,
Что теплится
На устах повешенного.

___________________________


Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись взоры,
Пиээо пелись брови,
Лиэээй — пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило Лицо.

____________________________

Чудовище — жилец вершин,
С ужасным задом,
Схватило несшую кувшин,
С прелестным взглядом.
Она качалась, точно плод,
В ветвях косматых рук.
Чудовище, урод,
Довольно, тешит свой досуг.

Что такое поэт? - Несчастный, переживающий тяжкие душевные муки; вопли и стоны превращаются на его устах в дивную музыку. Его участь можно сравнить с участью людей, которых сжигали заживо на медленном огне в медном быке
Фалариса: жертвы не могли потрясти слуха тирана своими воплями, звучавшими для него сладкой музыкой.
И люди толпятся вокруг поэта, повторя: "Пой, пой еще!", иначе говоря- пусть душа твоя терзается муками, лишь бы вопль, исходящий из твоих уст, попрежнему волновал и услаждал нас своей дивной гармонией.
Требование толпы поддерживают и критики: это верно, так и должно быть по законам эстетики! Критик, впрочем, тот же поэт, только в сердце его нет таких страданий. а на устах - музыки. Оттого, помоему, лучше быть пастухом, понятым своим стадом, чем поэтом, ложно понятым людьми!

Семга сама по себе вещь очень вкусная, но в большом количестве она вредна для желудка, как и всякая тяжелая пища. Поэтому-то однажды во время большого улова семги возле Гамбурга полиция запретила домохозяевам кормить
прислугу семгой больше одного раза в неделю. Вот бы вышел такой же приказ - относительно сентиментальности!!!

Антон Михайлович плюнул, сказал "эх",
опять плюнул, опять сказал "эх", опять плю-
нул, опять сказал "эх" и ушел. И Бог с ним.
Расскажу лучше про Илью Павловича.
Илья Павлович родился в 1883 году в
Константинополе. Еще маленьким мальчиком его
перевезли в Петербург, и тут он окончил не-
мецкую школу на Кирочной улице. Потом он
служил в каком-то магазине, потом еще чего-
то делал, а в начале революции эмигрировал
за границу. Ну и Бог с ним. Я лучше расскажу
про Анну Игнатьевну.
Но про Анну Игнатьевну рассказать не
так-то просто. Во-первых, я о ней почти ни-
чего не знаю, а во-вторых, я сейчас упал со
стула и забыл, о чем собирался рассказывать.
Я лучше расскажу о себе.
Я высокого роста, неглупый, одеваюсь
изящно и со вкусом, не пью, на скачки не хо-
жу, но к дамам тянусь. И дамы не избегают
меня. Даже любят, когда я с ними гуляю. Се-
рафима Измайловна неоднократно приглашала
меня к себе, и Зинаида Яковлевна тоже гово-
рила, что она всегда рада меня видеть. Но
вот с Мариной Петровной у меня вышел забав-
ный случай, о котором я и хочу рассказать.
Случай вполне обыкновенный, но все же забав-
ный, ибо Марина Петровна благодаря мне со-
вершенно облысела, как ладонь. Случилось это
так: пришел я однажды к Марине Петровне, а
она трах! - и облысела. Вот и все.
9 - 10 июня 1941 года.


Воть......

"Ужасная болезнь постигла принца!..
Он не стрижет ногтей. Не хочет бриться.
Он бьет учителей. Хамит врачам.
И громко сквернословит по ночам.
Он головой колотится о стену,
Клянет меня, правительство, систему
И всякое проклятие свое -
О, ужас! - начинает с буквы "ё"!.."

Л.Филатов

Покойся с миром, память жива как голубые небеса

"Не взыщи, мил-друг Федот,
Не велик с меня доход!
Знать, судьба тебе, любимый,
Самому идти в поход!

За границей не блуди,
В чистоте себя блюди.
В разговоры не мешайся
И знакомств не заводи!

Избегай пустых морок,
Избегай кривых дорог,
Думай больше о здоровье,
Ешь сметану и творог!.."

>>
Без меня не унывай!
Чаще фикус поливай!
Хошь -- играй на балалайке,
Хошь -- на пяльцах вышивай!

Ну а сунется такой,
Кто нарушит твой покой,--
Мне тебя учить не надо:
Сковородка под рукой!..

"Ему нужны были руки, чтобы подняться; а вместо этого у него было множество ножек, которые не переставали беспорядочно двигаться и с которыми он к тому же никак не мог совладать. Если он хотел какую-либо ножку согнуть, она первым делом вытягивалась; а если ему наконец удавалось выполнить этой ногой то, что он задумал, то другие тем временем, словно вырвавшись на волю, приходили в самое мучительное волнение."Только не задерживаться понапрасну в постели", - сказал себе Грегор. "

"Он уже заканчивал поворот, когда, прислушиваясь к этому шипению, ошибся и повернул немного назад. Но когда он наконец благополучно направил голову в раскрытую дверь, оказалось, что туловище его слишком широко, чтобы свободно в нее пролезть. Отец в его теперешнем состоянии, конечно, не сообразил, что надо открыть другую створку двери и дать Грегору проход. У него была одна навязчивая мысль - как можно скорее загнать Грегора в его комнату. Никак не потерпел бы он и обстоятельной подготовки, которая требовалась Грегору, чтобы выпрямиться во весь рост и таким образом, может быть, пройти через дверь. Словно не было никакого препятствия, он гнал теперь Грегора вперед с особенным шумом; звуки, раздававшиеся позади Грегора, уже совсем не походили на голос одного только отца; тут было и в самом деле не до шуток, и Грегор - будь что будет - втиснулся в дверь. Одна сторона его туловища поднялась, он наискось лег в проходе, один его бок был совсем изранен, на белой двери остались безобразные пятна; вскоре он застрял и уже не мог самостоятельно двигаться дальше, на одном боку лапки повисли, дрожа, вверху; на другом они были больно прижаты к полу. И тогда отец с силой дал ему сзади поистине спасительного теперь пинка, и Грегор, обливаясь кровью, влетел в свою комнату. Дверь захлопнули палкой, и наступила долгожданная тишина."

КАК ОТТЕНИТЬ ТИШИНУ

- Я очень люблю осенние пасмурные дни, - сказал Ежик. - Солнышко тускло светит, и так туманно- туманно...
- Спокойно, - сказал Медвежонок.
- Ага. Будто все остановилось и стоит.
- Где? - спросил Медвежонок.
- Нет, вообще. Стоит и не двигается.
- Кто?
- Ну, как ты не понимаешь? Никто.
- Никто стоит и не двигается?
- Ага. Никто не двигается.
- А комары? Вон как летают! Пи-и!.. Пи-и!.. - И Медвежонок замахал лапами, показал, как летит комар.
- Комары только еще больше, - тут Ежик остановился, чтобы подыскать слово, - о т т е н я ю т неподвижность, - наконец сказал он.
Медвежонок сел:
- Как это?
Они лежали на травке у обрыва над рекой и грелись на тусклом осеннем солнышке. За рекой, полыхая осинами, темнел лес.
- Ну вот смотри! - Ежик встал и побежал. - Видишь?
- Что?
- Как неподвижен лес?
- Нет, - сказал Медвежонок. - Я вижу, как ты бежишь.
- Ты не на меня смотри, на лес! - И Ежик побежал снова. - Ну?
- Значит, мне на тебя не смотреть?
- Не смотри.
- Хорошо, - сказал Медвежонок и отвернулся.
- Да зачем ты совсем-то отвернулся?
- Ты же сам сказал, чтобы я на тебя не смотрел.
- Нет, ты смотри, только на меня и на лес о д н о в р е м е н н о, понял? Я побегу, а он будет стоять. Я о т т е н ю его неподвижность.
- Хорошо, - сказал Медвежонок. - Давай попробуем. - И уставился на Ежика во все глаза. - Беги! Ежик побежал.
- Быстрее! - сказал Медвежонок. Ежик побежал быстрее.
- Стой! - крикнул Медвежонок. - Давай начнем сначала.
- Почему?
- Да я никак не могу посмотреть на тебя и на лес одновременно: ты так смешно бежишь, Ежик!
- А ты смотри на меня и на лес, понимаешь? Я - бегу, лес - стоит. Я оттеняю его неподвижность.
- А ты не можешь бежать большими прыжками?
- Зачем?
- Попробуй.
- Что я - кенгуру?
- Да нет, но ты - ножками, ножками, и я не могу оторваться.
- Это не важно, как я бегу, понял? Важно то, что я бегу, а он - стоит.
- Хорошо, - сказал Медвежонок. - Беги!
Ежик побежал снова.
- Ну?
- Такими маленькими шажками не оттенишь, сказал Медвежонок. - Тут надо прыгать вот так! И он прыгнул, как настоящий кенгуру.
- Стой! - крикнул Ежик. - Слушай! Медвежонок замер.
- Слышишь, как тихо?
- Слышу.
- А если я крикну, то я криком о т т е н ю тишину.
- А-а-а!.. - закричал Медвежонок.
- Теперь понял?
- Ага! Надо кричать и кувыркаться! А-а-а! - снова завопил Медвежонок и перекувырнулся через голову.
- Нет! - крикнул Ежик. - Надо бежать и подпрыгивать. Вот! - И заскакал по поляне.
- Нет! - крикнул Медвежонок. - Надо бежать, падать, вскакивать и лететь.
- Как это? - Ежик остановился.
- А вот так! - И Медвежонок сиганул с обрыва.
- И я! - крикнул Ежик и покатился с обрыва вслед за Медвежонком.
- Ля-ля-ля! - завопил Медвежонок, вскарабкиваясь обратно.
- У-лю-лю! - по-птичьему заверещал Ежик.
- Ай-яй-яй! - во все горло закричал Медвежонок и прыгнул с обрыва снова.
Так до самого вечера они бегали, прыгали, сигали с обрыва и орали во все горло, оттеняя неподвижность и тишину осеннего леса.

Ни свет ни заря к Ежику с Медвежонком прибежал Заяц.
- Эй! - закричал он. - Эгей! Эге-ге-гей!
- Ну что? Говори, - сказал Медвежонок.
- Эге-ге-ге-ге! - вопил Заяц.
- Да говори же! - Ежик начал сердиться.
- Эге-ге-ге-ге! Ге-гей! Ге-гей! - И Заяц убежал.
- Чего это он?
- Не знаю, - сказал Медвежонок. А Заяц птицей летел по лесу и вопил истошным заячьим голосом.
- Что с ним? - спросила Белка.
- Понять не могу, - сказал Муравей. А Заяц сделал полный круг и снова выбежал на медвежью поляну.
- Скажешь или нет? - крикнул Медвежонок. Заяц вдруг остановился, замер, встал на задние лапы и...
- Ну же! - крикнул Ежик.
- Ха-ха-ха-ха-ха! - расхохотался Заяц и понесся со всех ног прочь.
- Может, он с ума сошел, с ума сошел, с ума сошел? - тараторила Сорока.
- Да нет, он в своем уме, в своем уме, в своем уме! - долбил Дятел.
И только Заяц ни у кого ничего не спрашивал, никому ничего не говорил, а вольный, как ветер, летел по лесу.
- Знаешь, - сказал Медвежонок. - Мне кажется, он вообразил себя... ветром. Он мне как-то сказал:
"Представляешь, Медвежонок, если я стану ветром?"
- Это здорово, - сказал Ежик. - Только Заяц никогда до такого не додумается. И ошибся.
Потому что Заяц в этот легкий солнечный день действительно с утра почувствовал себя вольным осенним ветром, летящим по полям и лесам.

Смерть Джима Моррисона - 3 июля 1971 года в Париже - произошла так незаметно, что слух о ней достиг менеджера певца В Лос-Анджелесе только через два дня. Когда звонок из Лондона разбудил Билла Сиддонса, он не принял его всерьез. С какой стати? Сообщения о смерти Моррисона стали таким же обычным явлением, как рассказы о встречах с летающими тарелками. Однажды прошел слух, что он ослеп или умер от передозировки; на следующий день он погиб в автокатастрофе, или попал в сумасшедший дом, или ему ампутировали обе ноги. Его опасная аура как бы предполагала все эти ужасные происшествия, и аура эта усиливалась его образом жизни, постоянно пьяным или под кайфом, постоянно вываливающимся из окон, или разбивающим машину, или недвусмысленно заявляющим, что он решил свести счеты с жизнью.

более известный как Юкио Мисима

...месяца ...числа

Прощается с жизнью юноша-актер Кадзяку. Эти губы, очаровательно зардевшись, подрагивают, словно цветы на покачивающейся ранней сакуре. Театральный костюм с узором из огненных колокольчиков тяжело и холодно обвивает бледное, словно сердцевина желтого шиповника, умирающее мягкое тело. Хлынувшая яркая кровь рисует многоцветную радугу.
Хранивший верность всему унаследованному прежде молодой человек сейчас на какое-то мгновение вступает в тайный сговор с убийцей, который должен принять теряемое, принять то, что тот заставляет отдать.
Убийца, сжигающий себя стремлением к опасному месту, убийца, бросающийся в поток, - и есть то единственное, что непрерывно в этом потоке. Он живет, убивая и двигая этим к смерти себя самого.

...месяца ...числа. УБИЙСТВО ГУЛЯЩЕЙ МУРАСАКИ

Чтобы убить ее, надо сперва убить этот пошлый костюм. До нее самой - в сердцевине костюма, до самого сокровенного, спрятанного в его глубине, я не могу добраться: там внутри она уже мертва. Каждую минуту она умирает навеки.
Сотни тысяч, миллиарды смертей умирает она... Смерть для нее - ничто кроме танца. С тех пор, как танец вселился в нее, -мир снова стал пляской...
Луна - снег - цветы, горение пламени, неподвижность, стремление потока вырваться из плотины - все это танец; ароматами дышит он, овевая тело допевающей свою песнь Мурасаки. Ничто не тяготит ее в этом аромате Смерти, похожем на красную тушь; она вся раскована. И чем больше она избавляется от преград, тем глубже проникает в нее мой клинок, ближе к смерти ее. В этот миг у него - иной смысл: он не входит внутрь, но - выходит внутрь. Раскованность Мурасаки ранит меня, - нет, на меня обрушивается непосредственность. С падения начинается мое брошенное тело, подобно тому, как начинается утро с краешка лепестка розы. Убийце, наверное, известны самые разнообразные вещи. В самом деле, слова "убивать" -"узнавать" очень схожи друг с другом. О том, что есть молитва падению, что именно человек, отбросивший свое тело, должен стать вещью, неповторимой в своей красоте, - все это мы, словно роза, познавшая рассвет, знаем теперь хорошо.

Тут поручик поднял глаза и впился в лицо жены жестким, ястребиным взглядом. Клинок он установил перед собой, а сам приподнялся, чтобы тело нависало над саблей. По тому, как напряглись мускулы плеч под кителем, было видно, что поручик собрал все силы. Он намеревался вонзить острие в левую нижнюю часть живота как можно глубже. Яростный крик разорвал тишину комнаты.
Хотя поручик нанес удар сам, ему показалось, что кто-то другой проткнул его тело толстым железным прутом. В глазах потемнело, и на несколько мгновений он перестал понимать, что с ним происходит. Обнаженная сталь ушла в тело до самой ткани, кулак поручика, сжимавший клинок посередине, уперся в живот.
Сознание вернулось к нему. Клинок пронзил брюшную полость, это несомненно, подумал он. Дышать было трудно, грудь тяжело вздымалась, где-то очень далеко - не может быть, чтобы это происходило в его теле, - родилась чудовищная боль, словно там раскололась земля и из трещины вырвалась огненная лава. Со страшной скоростью боль подкатывала все ближе и ближе. Поручик впился зубами в нижнюю губу, сдерживая крик.
"Вот оно какое, харакири, - подумал он. - Будто на голову обрушился небесный свод, будто зашатался и перевернулся весь мир". Собственные воля и мужество, казавшиеся несокрушимыми до того, как клинок впился в тело, вытянулись тонкой стальной ниткой, и мысль о том, что надо изо всех сил держаться за эту нитку, наполнила душу поручика тревожной тоской. Кулак, державший саблю, весь вымок. Офицер увидел, что и рука, и белая ткань покрыты кровью. Набедренная повязка тоже стала ярко- алой. "Странно, что, испытывая эту муку, я так ясно все вижу и что мир существует, как прежде", - подумал он.
С того самого момента, когда поручик пропорол себе саблей низ живота и лицо его страшно побледнело, словно на него опустился белый занавес, Рэйко изо всех сил боролась с неудержимым порывом броситься к мужу. Делать этого нельзя, она должна сидеть и смотреть. Она - свидетель, такую обязанность возложил на нее супруг. Муж был совсем рядом, на соседнем татами, она отчетливо видела его искаженное лицо с закушенной губой, в нем читалось невыносимое страдание, но Рэйко не знала, как помочь любимому.
На лбу поручика блестели капли пота. Он зажмурил глаза, потом открыл их вновь. Взгляд его утратил всегдашнюю ясность и казался бессмысленным и пустым, словно у какого-то зверька.
Мучения мужа сияли ярче летнего солнца, они не имели ничего общего с горем, раздиравшим душу Рэйко. Боль все росла, набирала силу. Поручик стал существом иного мира, вся суть его бытия сконцентрировалась в страдании, и Рэйко почудилось, что ее муж - пленник, заключенный в клетку боли, и рукой до него уже не достать. Ведь она сама боли не испытывала. Ее горе - это не физическая мука. У Рэйко возникло чувство, будто кто-то воздвиг между ней и мужем безжалостную стеклянную стену.
Со дня свадьбы весь смысл жизни Рэйко заключался в муже, каждый его вздох был ее вздохом, а сейчас он существовал отдельно от нее, в плену своего страдания, и она, охваченная скорбью, утратила почву под ногами.
Поручик попытался сделать разрез поперек живота, но сабля застряла во внутренностях, которые с мягким упругим упорством не пускали клинок дальше. Он понял, что нужно вцепиться в сталь обеими руками и всадить ее в себя еще глубже. Так он и сделал. Клинок шел тяжелее, чем он ожидал, приходилось вкладывать в кисть правой руки все силы. Лезвие продвинулось сантиметров на десять.
Боль хлынула потоком, разливаясь шире и шире; казалось, живот гудит, как огромный колокол, нет, как тысяча колоколов, разрывающих все существо поручика при каждом ударе пульса, при каждом выдохе. Удерживать стоны было уже невозможно. Но вдруг поручик увидел, что клинок дошел до середины живота, и с удовлетворением ощутил новый приток мужества.
Кровь лилась все обильнее, хлестала из раны толчками. Пол вокруг стал красным, по брюкам защитного цвета стекали целые ручьи. Одна капля маленькой птичкой долетела до соседнего татами и заалела на подоле белоснежного кимоно Рэйко.
Когда поручик довел лезвие до правой стороны живота, клинок был уже совсем не глубоко, и скользкое от крови и жира острие почти вышло из раны. К горлу вдруг подступила тошнота, и поручик хрипло зарычал. От спазмов боль стала еще нестерпимей, края разреза разошлись, и оттуда полезли внутренности, будто живот тоже рвало. Кишкам не было дела до мук своего хозяина, здоровые, блестящие, они жизнерадостно выскользнули на волю.
Голова поручика упала, плечи тяжело вздымались, глаза сузились, превратившись в щелки, изо рта повисла нитка слюны. Золотом вспыхнули эполеты мундира.
Все вокруг было в крови, поручик сидел в красной луже; тело его обмякло, он опирался о пол рукой. По комнате распространилось зловоние - поручика продолжало рвать, его плечи беспрерывно сотрясались. Клинок, словно вытолкнутый из живота внутренностями, неподвижно застыл в безжизненной руке.
Вдруг офицер выпрямился. С чем сравнить это невероятное напряжение воли? От резкого движения откинутая назад голова громко ударилась затылком о стену. Рэйко, которая, оцепенев, смотрела только на ручеек крови, медленно подбиравшийся по полу к ее коленям, изумленно подняла глаза. Увиденная ею маска была непохожа на живое человеческое лицо. Глаза ввалились, кожу покрыла мертвенная сухость, скулы и рот, когда-то такие красивые, приобрели цвет засохшей грязи. Правая рука поручика с видимым усилием подняла тяжелую саблю. Движение было замедленным и неуверенным, как у заводной куклы. Поручик пытался направить непослушное острие себе в горло. Рэйко сосредоточенно наблюдала, как ее муж совершает самый последний в своей жизни, невероятно трудный поступок. Раз за разом скользкий клинок, нацеленный в горло, попадал мимо. Силы поручика были на исходе. Острие тыкалось в жесткое шитье, в галуны. Крючок был расстегнут, но воротник все же прикрывал шею.
Рэйко не могла больше выносить это зрелище. Она хотела прийти на помощь мужу, но не было сил подняться. На четвереньках она подползла к нему по кровавой луже. Белое кимоно окрасилось в алый цвет. Оказавшись за спиной мужа, Рэйко раздвинула края ворота пошире - это все, чем она ему помогла. Наконец дрожащее острие попало в обнаженное горло. Рэйко показалось, что это она толкнула мужа вперед, но нет - поручик сам из последних сил рванулся навстречу клинку. Сталь пронзила шею насквозь и вышла под затылком. Брызнул фонтан крови, и поручик затих. Сзади из шеи торчала сталь, холодно отливая синим в ярком свете лампы.

[QUOTE]Послано Morrison
Тут поручик поднял глаза и впился в лицо жены жестким, ястребиным взглядом. Клинок он установил перед собой, а сам приподнялся, чтобы тело нависало над саблей. По тому, как напряглись мускулы плеч под кителем, было видно, что поручик собрал все силы. Он намеревался вонзить острие в левую нижнюю часть живота как можно глубже. Яростный крик разорвал тишину комнаты.
Хотя поручик нанес удар сам, ему показалось, что кто-то другой проткнул его тело толстым железным прутом. В глазах потемнело, и на несколько мгновений он перестал понимать, что с ним происходит. Обнаженная сталь ушла в тело до самой ткани, кулак поручика, сжимавший клинок посередине, уперся в живот.
Сознание вернулось к нему. Клинок пронзил брюшную полость, это несомненно, подумал он. Дышать было трудно, грудь тяжело вздымалась, где-то очень далеко - не может быть, чтобы это происходило в его теле, - родилась чудовищная боль, словно там раскололась земля и из трещины вырвалась огненная лава. Со страшной скоростью боль подкатывала все ближе и ближе. Поручик впился зубами в нижнюю губу, сдерживая крик.
"Вот оно какое, харакири, - подумал он. - Будто на голову обрушился небесный свод, будто зашатался и перевернулся весь мир". Собственные воля и мужество, казавшиеся несокрушимыми до того, как клинок впился в тело, вытянулись тонкой стальной ниткой, и мысль о том, что надо изо всех сил держаться за эту нитку, наполнила душу поручика тревожной тоской. Кулак, державший саблю, весь вымок. Офицер увидел, что и рука, и белая ткань покрыты кровью. Набедренная повязка тоже стала ярко- алой. "Странно, что, испытывая эту муку, я так ясно все вижу и что мир существует, как прежде", - подумал он.
С того самого момента, когда поручик пропорол себе саблей низ живота и лицо его страшно побледнело, словно на него опустился белый занавес, Рэйко изо всех сил боролась с неудержимым порывом броситься к мужу. Делать этого нельзя, она должна сидеть и смотреть. Она - свидетель, такую обязанность возложил на нее супруг. Муж был совсем рядом, на соседнем татами, она отчетливо видела его искаженное лицо с закушенной губой, в нем читалось невыносимое страдание, но Рэйко не знала, как помочь любимому.
На лбу поручика блестели капли пота. Он зажмурил глаза, потом открыл их вновь. Взгляд его утратил всегдашнюю ясность и казался бессмысленным и пустым, словно у какого-то зверька.
Мучения мужа сияли ярче летнего солнца, они не имели ничего общего с горем, раздиравшим душу Рэйко. Боль все росла, набирала силу. Поручик стал существом иного мира, вся суть его бытия сконцентрировалась в страдании, и Рэйко почудилось, что ее муж - пленник, заключенный в клетку боли, и рукой до него уже не достать. Ведь она сама боли не испытывала. Ее горе - это не физическая мука. У Рэйко возникло чувство, будто кто-то воздвиг между ней и мужем безжалостную стеклянную стену.
Со дня свадьбы весь смысл жизни Рэйко заключался в муже, каждый его вздох был ее вздохом, а сейчас он существовал отдельно от нее, в плену своего страдания, и она, охваченная скорбью, утратила почву под ногами.
Поручик попытался сделать разрез поперек живота, но сабля застряла во внутренностях, которые с мягким упругим упорством не пускали клинок дальше. Он понял, что нужно вцепиться в сталь обеими руками и всадить ее в себя еще глубже. Так он и сделал. Клинок шел тяжелее, чем он ожидал, приходилось вкладывать в кисть правой руки все силы. Лезвие продвинулось сантиметров на десять.
Боль хлынула потоком, разливаясь шире и шире; казалось, живот гудит, как огромный колокол, нет, как тысяча колоколов, разрывающих все существо поручика при каждом ударе пульса, при каждом выдохе. Удерживать стоны было уже невозможно. Но вдруг поручик увидел, что клинок дошел до середины живота, и с удовлетворением ощутил новый приток мужества.
Кровь лилась все обильнее, хлестала из раны толчками. Пол вокруг стал красным, по брюкам защитного цвета стекали целые ручьи. Одна капля маленькой птичкой долетела до соседнего татами и заалела на подоле белоснежного кимоно Рэйко.
Когда поручик довел лезвие до правой стороны живота, клинок был уже совсем не глубоко, и скользкое от крови и жира острие почти вышло из раны. К горлу вдруг подступила тошнота, и поручик хрипло зарычал. От спазмов боль стала еще нестерпимей, края разреза разошлись, и оттуда полезли внутренности, будто живот тоже рвало. Кишкам не было дела до мук своего хозяина, здоровые, блестящие, они жизнерадостно выскользнули на волю.
Голова поручика упала, плечи тяжело вздымались, глаза сузились, превратившись в щелки, изо рта повисла нитка слюны. Золотом вспыхнули эполеты мундира.
Все вокруг было в крови, поручик сидел в красной луже; тело его обмякло, он опирался о пол рукой. По комнате распространилось зловоние - поручика продолжало рвать, его плечи беспрерывно сотрясались. Клинок, словно вытолкнутый из живота внутренностями, неподвижно застыл в безжизненной руке.
Вдруг офицер выпрямился. С чем сравнить это невероятное напряжение воли? От резкого движения откинутая назад голова громко ударилась затылком о стену. Рэйко, которая, оцепенев, смотрела только на ручеек крови, медленно подбиравшийся по полу к ее коленям, изумленно подняла глаза. Увиденная ею маска была непохожа на живое человеческое лицо. Глаза ввалились, кожу покрыла мертвенная сухость, скулы и рот, когда-то такие красивые, приобрели цвет засохшей грязи. Правая рука поручика с видимым усилием подняла тяжелую саблю. Движение было замедленным и неуверенным, как у заводной куклы. Поручик пытался направить непослушное острие себе в горло. Рэйко сосредоточенно наблюдала, как ее муж совершает самый последний в своей жизни, невероятно трудный поступок. Раз за разом скользкий клинок, нацеленный в горло, попадал мимо. Силы поручика были на исходе. Острие тыкалось в жесткое шитье, в галуны. Крючок был расстегнут, но воротник все же прикрывал шею.
Рэйко не могла больше выносить это зрелище. Она хотела прийти на помощь мужу, но не было сил подняться. На четвереньках она подползла к нему по кровавой луже. Белое кимоно окрасилось в алый цвет. Оказавшись за спиной мужа, Рэйко раздвинула края ворота пошире - это все, чем она ему помогла. Наконец дрожащее острие попало в обнаженное горло. Рэйко показалось, что это она толкнула мужа вперед, но нет - поручик сам из последних сил рванулся навстречу клинку. Сталь пронзила шею насквозь и вышла под затылком. Брызнул фонтан крови, и поручик затих. Сзади из шеи торчала сталь, холодно отливая синим в ярком свете лампы. [/QUO
Я ,конечно, ничего не прочитал, так как считаю безидейно чтение авторов, которые неквалифицированы в издании книг. Предложение: Выпусти томик своих сочинений, и я обязательно прочту... А пока изволь

Чудак человек.............
Все авторы, чьи цитаты и произведения встречаются выше весьма квалифицированые в издании книг.

Я всего лишь предложил обратить Ваше внимание на них.
Надеясь на Ваши предложения.
Быть может я тоже смог бы открыть для себя нечто новое и антиресное.
Умерла видимо ТЕМА.