Задув три косяка, Максим протянул один Никите, вторым вооружился сам и чиркнул спичкой.
— Хороший, — сказал он, затянувшись два раза, — но все-таки не план Маршалла. Ближе к тайному плану мирового сионизма, а?
— Я бы не сказал, — отозвался Никита. — Скорее, ленинский план вооруженного восстания.
— А, — встрепенулся Максим, — вроде того, который он в Разливе выращивал и морячкам давал?
— Ну. Еще был план ГОЭЛРО.
— ГОЭЛРО? — переспросил Максим. — Который на прошлой неделе курили? Не очень мне понравился. От него потом желтые круги перед глазами.
— Еще там был ленинский кооперативный план, — бормотал Никита, — план индустриализации и план построения социализма в отдельно взятой стране.
— А где "там" — там, где ты брал, или у Ленина?
— Да, — сказал Никита.
— А шалаш, — догадался Максим, — так назывался, потому что весь из шалы был сделан!
— Но плана Маршалла там не было, — заключил Никита.
Планом Маршалла назывался один удивительный сорт с Дальнего Востока, который в прошлом году проходил на дальней периферии никитиного мира, там, где уже начинались сложные уголовные расклады и за траву намного охотнее брали патроны для "Макарова", чем деньги. Плана Маршалла перепало совсем немного, но он так запомнился, что каждую новую партию неизбежно сравнивали с ним.....


— Выступая на сессии Организации Объединенных Наций, — заговорил ксилофонический женский голос, — король Иордании Хусейн отметил, что американский план ближневосточного урегулирования представляется ему малоэффективным. Он заявил, что у арабских народов имеется свой план, о котором необходимо шире информировать международную общественность. А теперь несколько слов о событиях внутри страны. Из Кузбасса сообщают — на Новокраматорском металлургическом комбинате задута седьмая домна с начала пятилетки. Поясним радиослушателям, что в ранее принятой терминологии одна домна составляет десять стаканов, или сто кораблей, или тысячу косяков. Таким образом, семь ты…
Никита нагнулся над приемником и выключил его.
— Не дождемся, — сказал он. — Лучше на улице спросим.
— Тысяча косяков, — мечтательно повторил Максим и выпучил глаза. — Эй, ты слышал, что сейчас передали?
— Да, — отозвался Никита. — А что?
— И тебя ничего не удивило?
— Нет.
— Ну ты даешь, — засмеялся Максим. — Совсем скурился чувак. Ты правда, что ли, ничего не заметил?
— А что я должен был заметить?
— Про пятилетку. Ведь пятилеток нет больше.
— Пятилеток нет, — сказал Никита. — Но пятилетний план остался. Его же на пять лет вперед сушили.
— А-а! — понял Максим.

не бывает такого с уфимской дичи. аффтар не курил никогда.

— Что это ты разглядываешь? — поинтересовался Максим.
— А это конопляные клопы, — сказал Никита.
— Какие конопляные клопы?
— Никогда не видел? — меланхолично спросил Никита. — Ну так посмотри.
Максим переместился поближе к листу бумаги. На нем лежали обломки сухой конопли примерно одного размера, миллиметра два-три длиной, состоявшие из черенка листа и миллиметрового отрезка ножки, — поэтому все они были одинаковой треугольной формы. Максим прикинул, сколько времени у Никиты должно было уйти, чтобы просеять целую гору травы, собирая эти кусочки, и с уважением посмотрел на приятеля.
— Так это ж шалашка, — сказал он, — какие это клопы?
— Я тоже так думал, — сказал Никита. — А ты в лупу посмотри.
Максим взял лупу и склонился над листом. Сначала он не заметил ничего необыкновенного в увеличившихся в несколько раз обломках листьев, но потом увидел на них странные симметричные полоски и внезапно узнал в этих полосках прижатые к брюшку лапки. И сразу же, как это бывает с ребусами, где нужно выделить осмысленный рисунок в хаотическом переплетении линий, произошла удивительная трансформация — весь лист, который только что был покрыт конопляным сором, оказался усеянным небольшими плоскими насекомыми буро-зеленого цвета с длинной продолговатой головкой (ее Максим принимал за обломок ножки листа), треугольным жестким тельцем (у клопов остались, видимо, рудиментарные крылья - можно было даже различить разделяющую их тоненькую линию) и лапками, которые были поджаты к телу и сливались с ним.
— Они дохлые, — спросил Максим, — или спят?
— Нет, — ответил Никита. — Это они притворяются. А если на них долго не смотреть, то они ползать начинают.
— Никогда бы не подумал, — пробормотал Максим. — Во, один шевелится. И давно ты их заметил?
— Вчера, — сказал Никита.
— Сам?
— Не, — сказал Никита. — Показали. Я тоже не знал.
— А много их в траве?
— Очень, — сказал Никита. — Считай, в каждом корабле штук двадцать. Это как минимум.
— А почему ж мы их раньше не замечали? — спросил Максим.
— Так они же очень хитрые. И планом прикидываются. Но зато такая примета есть — за день до того, как менты придут, клопы бегут с корабля — ну, короче, как крысы. Поэтому умные люди как делают — берут коробок травы, кладут его на шкаф, а сверху накрывают трехлитровой банкой. И если клопы выползают и забираются на стены банки, умные люди сразу собирают всю траву и везут на другой флэт.
— Так что, — сказал Максим, — выходит, они в каждом косяке есть?
— Практически да. Замечал — бывает, когда куришь, что-то трещит? И запах меняется?
— Так это же семена, — сказал Максим.
— Вот, — сказал Никита, — я тоже так думал раньше. А вчера специально косяк забил одними семенами — ничего подобного.
— Так что, это…
— Да, — сказал Никита. — Они.

Виктор Пелевин / Жизнь насекомых

rastaman.tales что ле?

вы всерьез пелевина читаете

"Жизнь насекомых" наконец нашел?