СТАТЬЯ С САЙТА MIХMAG.RU.
ХОТЕЛОСЬ БЫ ВЫСЛУШАТЬ ВАШИ МЫСЛИ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ.
На протяжении 90-х Алексис Петридис (Alexis Petridis), журналист, некогда работавший в британском журнале mixmag, как, впрочем, и все его поколение, считали, что танцевальная музыка изменит мир. Но потом пришли суперклубы, ди-джеи?суперзвезды и свирепая коммерциализация.
Трудно сформулировать, что означает вчерашнее заявление Британской фонографической индустрии о том, что на церемонии вручения премии Brit Awards будет исключена номинация ?Лучшая танцевальная композиция? (Best Dance Act). Ее заменит другая номинация ? ?Лучшее живое выступление? (Best Live Act). Пресс-секретарь прокомментировал это следующим образом: ?Британский комитет принял решение, что танцевальная музыка перестала играть значимую роль в том, что сегодня происходит с музыкой вообще. Сцена вернулась к своим корням, ушла в андеграунд. Премия в этой номинации больше не представляет интерес для массовой телевизионной аудитории?.
С одной стороны, не стоит так волноваться по поводу этой новости. Все ж таки, речь идет о Brit Awards, вялом и унылом развлекательном шоу на канале ITV, таком немодном, что даже наняли пресс-секретаря, который говорит, как ведущий шоу Six-Five Special. Каждый, кто действительно интересуется тем, ?что сегодня происходит с музыкой вообще?, будет осторожен с британцами вообще, точно так же, как каждый, желающий исследовать социологические корни человеческой сексуальности, должен держаться подальше от шоу Давины МакКол ?Любовь субботним вечером? все на том же канале ITV (Davina McCall's Love on a Saturday Night).
Но заявление Британского комитета было сделано не на пустом месте. Ему предшествует целый ряд иных фактов: прекращение издания трех журналов о танцевальной музыке - Muzik, Ministry и Jockey Slut; новость о том, что прибыль суперклуба Ministry of Sound сократилась более, чем на треть в 2001 году; и совсем недавние провалы последних альбомов крупнейших британских танцевальных звезд - Fatboy Slim и Prodigy. Альбом Fatboy Slim 1998 года ?You've Come a Long Way Baby? был продан в количестве 5 миллионов экземпляров по всему миру, его последний альбом Palookaville вылетел из TOP 75 уже после 3-х недель. Танцевальная музыка хирела и судорожно подергивалась последние несколько лет. Тот факт, что даже британцы считают, что пришел конец, выглядит как последний гвоздь, забитый в гроб с тем, что когда-то считалось самым глобальным молодежным движением.
Очень просто забыть о том, насколько важной и великой была танцевальная музыка в свои лучшие времена. Сегодня люди пишут книги и снимают фильмы о том, что 90-е были единственным временем гитарного брит-попа. Но в это же время клубы, наркотики и хаус-музыка были на пике популярности, казалось, что они навсегда поменяли сознание молодежи о том, как следует проводить свободное время. Даже по самой осторожной оценке, можно предположить, что в середине 90-х полмиллиона человек каждый уикенд принимали экстази. Каждый городок, пусть даже самый провинциальный, мог похвастаться собственными техно- и хаус-вечеринками. Возьмите любой номер журнала Mixmag за 1996 год - и вы увидите обзоры вечеринок, проходящих в Стэмфорде, Илкестоне, Тодмордене (население городов соответственно: 100 тыс., 37 тыс., 6 тыс. - здесь и далее прим. перев.). Вы увидите объявление об ?умопомрачительном действе на двух танцполах в гламурном клубе города Йарм? (население Йарм ? 12 тыс.). На страницах журнала ходят слухи об открытии хаус-клуба Ministry of Stroud в городе Глосестершайер (население: 28 тыс.).
Я знаю, что так было, потому что я сам посетил большинство этих клубов. Я работал в журнале Mixmag 5 лет, будучи стойким поклонником музыки инди, который в 20 лет испытал переворот сознания на рейве, который проходил на причале острова Маргит. Впоследствии я задавался вопросом, какую роль в перевороте моего сознания сыграла музыка (хедлайнером мероприятия был дуэт Ratpack, чьим козырем была кавер-версия на Сюзанну Вегу (Suzanne Vega), за исключением лирики о наркотиках) и какую роль в перевороте моего сознания сыграло знакомство со вселенной и подозрительными новыми друзьями под воздействием экстази под названием Rhubarb & Custard. В то время мне было без разницы ? я ?купился?. Я оставил рейв Маргит в полной уверенности, что больше никогда не пойду на концерты Suede. Ведь будущее за танцевальной музыкой!
Эта уверенность сохранялась на протяжении почти десяти лет. Когда я закончил университет, я не хотел писать для NME и Melody Maker. Я хотел писать для Mixmag. На музыкальном рынке разгоралась война между Blur и Oasis, но, как и все, кто работал в Mixmag, я был уверен, что эти группы были пролетающими мимо. Кто будет слушать группы, копирующие The Beatles and The Kinks, когда есть электронные музыканты The Orb, Underworld, the Aphex Twin и the Chemical Brothers, подкрадывающиеся к top 10, составляя конкуренцию акустическому саунду. Если меня не было видно в клубах Коалвилля или Бернлей, если я не рассказывал людям, что техно-дуэт Orbital давал лучшие живые выступления, то я стоял и качал головой в такт музыке, когда очередной суперстар-ди-джей защищал свое право зарабатывать тысячи фунтов за ночь, раскручивая пластинки.
Самая знаменитая фраза в защиту самого себя была произнесена известным всему миру диск-жокеем Полом Окенфольдом (Paul Oakenfold): ?Когда я поднимаю свои руки или указываю на кого-нибудь в толпе и улыбаюсь, это означает весь мир. Я развлекаю. Я профессионал?. Эта фраза произноситься с такой серьезностью, которая появляется только тогда, когда поднятие рук оценивается в 750000 фунтов в год. В 2004 году вряд ли кто-нибудь отнесется серьезно к словам Окенфольда, вряд ли кто-то назовет его супер-звездой. Большинство клубов исчезли, а электронные музыканты, которые должны были стать будущим музыки, либо развалились, либо давно уже не оставляют чаевых. Когда я начинаю говорить о танцевальной сцене 90-х, меня не покидает ощущение, что я говорю о чем-то загадочном и таинственном, непостижимом для среднестатистического 18-летнего фаната музыки.
Вопрос о том, почему все так быстро и кардинально изменилось очень интересный. Частично, кто бы что ни говорил, проблема в том, что танцевальная сцена неразрывно связана с наркотиками. Это означало недолгий ?срок хранения? для большинства ее участников: нельзя принимать экстази каждый уикенд на протяжении более чем нескольких лет. И когда экстази перестает открывать вселенную, электронная музыка тоже перестает открывать вселенную. В принципе, это не проблема. Потому что регулярно ряды клабберов пополнялись. Все, кто вышли с рейва Маргит в шесть утра, были убеждены, что они только что открыли для себя музыку будущего. Но в какой-то точке миллениума это просто перестало происходить.
По крайней мере, одна причина налицо: клаббинг потерял свой главный отличительный признак ? теперь это не есть круто. А в начале 90-х клаббинг был билетом в новое секретное высшее общество!
Ретроспективный взгляд на бритпоп столкнул поколения ? папочки тоже любили Oasis ? но танцевальная музыка с дьявольском лицом психоделического панка, определенно, была настроена против родителей: заголовки газет кричали об эпидемии наркотиков, был принят новый закон об уголовном правосудии, который был направлен против ?музыки, классифицируемой по частоте ударов в минуту?. Новые веяния резко стали ультрасовременной модой: в середине 90-х у Mixmag был даже свой фэшн-редактор!
Но и противозаконный облик танцевальной музыки, и ее элегантная мода испарились с наступлением третьего тысячелетия. Что является вполне естественным для молодежного движения, выросшего и воспитавшегося в период ?тетчеризма?, танцевальная музыка всегда несла с собой четко выраженный предпринимательский дух. В отличие от панка или психоделии, в мире клубов не было скидок. В результате к 2000 году этот бизнес вырос до уровня огромных транснациональных корпораций и спонсорских союзов. Трудно ощущать себя частью межнациональной культурной революции, спонсором которой выступают Пако Рабанн (Paco Rabanne), и все это транслируется в прямом эфире на Би-Би-Си.
Тем временем, супер-клубы, превратившиеся из ночных развлекательных заведений в бренды, попали в ловушку между бесстыдной тягой к деньгам и провалившимися попытками сохранить доверие клабберов. К примеру, клуб The Ministry of Sound, запустил линию одежды только для того, чтобы заявить, что любой, кто носит эту одежду, не пройдет дресс-код в самом клубе. Большинство крупных танцевальных групп сразу отреагировали на такую безбожную коммерциализацию, записав альбомы, рассчитанные не на массовую аудиторию, а на небольшую группу фанатов. Естественно, в top 10 этим альбомам делать нечего.
Если вы, также как и я, вложили кучу своего времени и энергии в довольно идеалистичную идею о том, что танцевальная музыка изменит мир, вы и сами видите, что это сплошное разочарование. Эта идея поспособствовала тому, чтобы люди, любящие танцевальную музыку, еще сильнее отдалились от культуры в широком понимании.
Самым затяжным и ярким модным течением в рамках клубной культуры были кибер-детки, которые собирались возле шеффилдского клуба Gatecrasher. Глядя на них, казалось, что они повесили на себя самые идиотские причиндалы, которые только могли появится на танцполе, причем все одновременно: они одевали флуоресцентные одежды и красили лица специальной краской, красили волосы в ослепительные цвета, сосали детские соски, носили с собой забавные игрушки. Менеджмент клуба Gatecrasher даже попытался ограничить им доступ в клуб, но ничего не получилось. Для 16-летнего тинэйджера выбор был небольшой: либо ты одевался, как рэппер или как музыканты группы The Strokes, и был привлекателен для противоположного пола, либо ты одевался, как полный придурок, и шел в клуб.
Организаторы британской церемонии открыто демонстрируют свою позицию: в 2003 году в номинации ?Лучшая танцевальная группа? победителем стало трио Sugababes. И все-таки рано окончательно списывать танцевальную музыку в 2004 году. Конечно, это уже не глобальное молодежное движение ? эту суть танцевальная музыка потеряла, возможно, навсегда ? но музыка сама по себе не умерла, она рассеялась. Инновационную танцевальную музыку по-прежнему пишут, но ее практически нет в чартах. Несмотря на всю ее гениальность, она очень плохо продается среди основных покупателей пластинок и дисков, которые совершенно не понимают эту музыку и называют ее ?мусором?. Между тем, танцевальная музыка, которая хоть как-то продается, совершенно безнадежна. Хаус-трек от Эрика Придза (Eric Prydz) числится номером один в списки самых непокупаемых дисков. Тот факт, что трек вообще продается, связан с абсолютно обескураживающим видео на эту композицию. Пластинка попала в рейтинги как самая немодная.
Пока танцевальная музыка не найдет золотую середину ? когда инновации и удовольствие приносят деньги, танцевальная сцена 90-х останется не больше чем сумбурным воспоминанием.
Источник:
www.guardian.co.uk