«Доброе утро, дорогой! Как тебе спалось, что тебе снилось?
Опять не сомкнул глаз? Смотрел, как я сплю, смотрел на мое мирно сопящее лицо. Знаешь, мне это приятно.
Представляешь, мне сегодня снилось, как мы с тобою сидим в маленькой лодке и качаемся на волнах, а вокруг тишина, только изредка доносится крик чаек. Ты меня обнимаешь. Нежно так обнимаешь, как тогда. Ты помнишь? Мне часто снится этот сон.
Я тебе еще не сказала, как ты замечательно сегодня выглядишь, впрочем, как всегда. Каждое утро, вот уже 2 года, я вижу твое чисто выбритое лицо, твои сияющие жизнью глаза, твою улыбку. Вот только твои волосы, твои черные до синевы волосы, растрепаны, но тебе это идет.
Я обожаю твои волосы, люблю их целовать украдкой, а ты знаешь, у них аромат моря и солнца. Ах, да, я тебе говорила.
А ты знаешь, какие у тебя глаза? Черные, как крылья ночи. Я думала мне никогда не понять и никогда не разгадать Тайну, тихо горевшую в глубине твоего зрачка. Но в тот лучший день моей жизни (ты помнишь тот день? конечно, помнишь) эта Тайна стала Тайной на двоих. Ты впустил меня в свой мир, окутал меня своею любовью, может ко мне, а может просто любовью к жизни. Но это был лучший день моей жизни. День, который никогда не повториться. Тогда я нашла свой идеал, нашла его в тебе, нашла и потеряла… Ну, ладно не будем о грустном.
А я тебе рассказывала сон о тебе и сыне? Сейчас расскажу.
Я шла по аллеи, сияло ослепительно – яркое солнце. Я шла к нему, подставляя свое лицо жарким лучам, жмурилась. А навстречу шел ты, держа за руку Антошку. На моих глазах были слезы. Может от встречи, а может от солнца.
А Антоша подрос. Я не видела его таким. Знаешь, у него твои волосы, черные до синевы волосы, и также растрепаны. А глаза, мудрые такие, будто знает то, что другим познать не дано. Редко такие встретишь.
Мы втроем гуляли по парку. Смеялись, если мороженое. Антоша держал в своей маленькой ручке воздушные шары, каких-то не мыслимых форм.
Сияло яркое солнце, просто не реально яркое. А мы все гуляли, гуляли, заходили во все возможные магазины игрушек, в кафе. Бродили по паркам. Катались на аттракционах. Нам было так хорошо, так легко. Не было груза тяжких мыслей и дум, не было тоски, печали, не было никаких забот. Только счастье, безграничное как Вселенная.
Потом мы сидели на берегу озера и кормили уток кусочками хлеба. Ты обнимал нас. Ты говорил, что у Антошки моя улыбка. Это такое счастье, смотреть на маленького человечка и знать, что он твоя кровь, что ровно 35 недель я его носила под сердцем, что у него глаза самого любимого человека, что у него моя улыбка. Я прижимала его к себе крепко-крепко, вдыхала его аромат, аромат детства, а еще аромат моря и солнца.
А потом ты резко встал. Взял Антошку за руку и пошел. Пошел в сторону солнца. Антошка, вырвавшись из твоей руки, кинулся ко мне. Слезы душили… Не хватало воздуха. Я крепко прижимала его к себе, говорила какие-то слова. Ты стоял рядом, в твоих глазах застыли капли соленого моря. Я чувствовала, твое сердце тоже задыхается от боли и от горечи. Я отпустила Антошку, вытерла его слезки, улыбнулась. «Мы еще увидимся», - обманула я его. Но его глаза все понимали.
Ты снова взял его за руку, и вы побежали, побежали так быстро, чтобы не успеть вернуться.
А я сидела на берегу и сжимала в руке воздушные шары каких-то немыслимых форм.
Любовь, воспоминания, горечь, боль утраты, тоска, какая-то чернота и безысходность – все перемешалось в моей душе и в моем сердце. Но уже не во сне, а наяву.
Вот такие мне снятся сны теперь. Теперь, когда нет тебя и Антошки.
Ты меня слышишь, ты меня понимаешь? Наверное. Ведь и на расстояниях, даже на таких непостижимых, любящие друг друга люди чувствуют сердцем вторую половинку, чувствуют и разделяют их печаль и боль.
Вот только по твоему лицу ничего не поймешь. Оно, как всегда, изо дня в день, на протяжении двух лет, улыбающееся и жизнерадостное. Вот только черная лента – сука на уголке все портит. Ладно, пойду я. Сделаю крепкий кофе и принесу нам. Может, хочешь бутербродов? Ладно, просто спросила, все равно нет у меня бутербродов, да и ты по утрам пьешь только кофе».

действительно грустно

два года....
страшно. и грустно