Мусульманские силы в Югославии
Мусульманские силы создавались в наитяжелейшей политической обстановке для всего мусульманского народа и поэтому их военно-политический верх прилагал относительно большие усилия в военной области, пусть в целом недостаточные, а очень часто и просто ошибочные. Мусульманская сторона располагала наинепрочной основой для создания своих вооруженных сил и поэтому куда большее внимание, нежели другие стороны, уделяло своему личному составу в отношении обучения, идейно-политической обработке, дисциплины и организации, хотя, конечно, СДА не являлась действительно фундаменталистским движением, в этом плане нередко ограничивалась одной демагогией. Организация здесь мною упомянута не зря, ибо она обеспечивает выдвижение командного кадра и чем более качественно проводится выдвижение, тем лучше усваивается в войсках военное дело и соответственно совершенствуется тактика боевых действий, что, в свою очередь, открывает простор для все более успешного оперативного искусства.
В начале мусульманские вооруженные силы действовали очень плохо.
«Патриотска лига» была по сути ополчением, и то не слишком хорошим, а упорное сопротивление оказывала, как правило, лишь в лице своих «специальных» /ударных/ отрядов, что очень важно тогда, когда учащались появления медлительности, малодушия и глупости со стороны сербских сил. Большая часть мусульманских бойцов, при хоть относительном соблюдении правил военного искусства сербским командованием и при более – менее приемлемом состоянии боевого духа сербских бойцов, в случае сербского наступления довольно быстро бежала, и мусульманскую сторону от поражения спасала скорее сербская политика, чем собственные военные заслуги, и в конечном итоге, даже в конце войны, когда сербские войска, пусть так же в лице своих ударных отрядов, начинали вое-вать должным образом, большая часть мусульманской обычной пехоты ве-ла себя сходным образом, как и в 1992 году.
Большим ошибки в сербском военном деле, были главной причиной ус-пехов мусульманских вооруженных сил в начале войны, ибо вряд ли можно назвать достижением военной мысли практику посылки плохо вооруженной мусульманской пехоты в лобовые атаки, а при том ее бойцы шли в вообще без стрелкового орудия на сербские позиции в начале войны. К тому же и само мусульманское руководство часто использовало в целях личного обогащения с одной стороны: разворовывая иностранную помощь, а с другой стороны продавая орудие пару тысяч немецких марок за ствол своим же людям. Мусульманское командование недостаток в оружии и боеприпасах пыталось возместить идейно-религиозной обработкой и исполь-зованием наркотиков, но в неподготовленных атаках, что часто лишь увеличивало потери. Местные мусульмане испытали на себе большое запад-ное влияние как через поездки на Запад, где многие из них устраивались на работу и соответственно привыкали на «западный» стандарт к благосостоянию, так и под влиянием югославской культуры, и понятно, что они с «пуштунами» Афганистана сравниваться не могли, а Фанатизм на словах /крики «Аллах акбар»/ в местных условиях отнюдь не часто сопровождал-ся Фанатизмом на деле, хотя даже и этот Фанатизм – дело не однознач-ное в современном мире.Большой проблемой мусульманской стороны была большая непоследо-вательность и прямое противоречие их идеологии. С одной стороны ее пропагандой применялись термины антифашизма и демократии, а с другой стороны в обществе рос шовинистический психоз, возрождались тради-ции исламского Фундаментализма. Исламизация шла, главным образом, пропагандистским путем и сторонники радикального фундаментализма главные успехи постигал советами и проповедями. Немаловажное значение здесь имели небольшие карманные книжки с «исламскими» советами. Военному командовании дается право решать нужно ли ради общего интереса освободить, поменять или ликвидировать пленного». /Однако, тут же пишется/»Не разрешается держать врага в плену, пока, не завоюется победа на земле. Запрещено убивать женщин, детей и священников /но!/, которые/не участвуют о войне или же прямо или косвенно не помогают неприятелю». В том вся суть ислама, ибо хотелось бы знать, рассматриваются ли приготовленный женой обед прямой или косвенной помощью неприятелю/то есть ее же мужу/. Несколько отвлекаясь от темы следует просто констатировать факт, что этим бойцы мусульманских вооруженных сил ос-вобождались от всяких моральных ограничений по отношению к противнику и его гражданскому населению, и тем самым ожесточенность в войне разжигалась с большей силой, ибо ясно, что Женевские конвенции в борь-бе с таким противником могут устраивать лишь тыловых политиков и штабных офицеров, тогда как на фронтах этой гражданской войны такими конвенциями мало кто интересовался.
В принципе, подобная деятельность имела немаловажное значение, но она не могла достигать успеха без наличия в войсках тех, кто бы растолковывал и внушал эти советы бойцам на фронте, то есть без войсковых священников / в данном случае имамов/. В армии Боснии и Герцеговины в данном отношении ситуация была лучше, чем во всех сербских во-оруженных силах, где статус военного священника так и не был утвержден, да и самих священников редковато можно было встретить на фронте, тогда как изредка появлявшиеся православные воинские молитвословы лишь у редких сербских бойцов вызывали большое внимание. Однако в общем, ситуация в мусульманских вооруженных силах н многим отличалась от ситуации в сербских войсках и не особо многочисленные имамы особого влияния на дух бойцов не имели. Не случайно, многие моджахедины, прибывшие из-за границы в Боснию и Герцеговину, позднее в своих интервью с неудовольствием отзывались о местных мусульманах не только из-за незнания теми многих исламских законов, но и из-за отсутствия у них должного боевого духа. Разумеется, к таким заявления надо относиться с большой осторожностью, ибо известная хвастливость многих таких вои-нов, которые по словам иных из «их в Афганистане перебили едва ли не больше русских «гуяров», нежели вообще их было в тогдашней советской /а вовсе не русской/ армии, да и в югославской бойне моджахедины достигали, главным образом, ограниченные тактические успехи, а нередко нес-ли немалые потери и поражения. Но, в общем, моджахедины здесь были правы, и качество тогдашней армии Боснии и Герцеговины было весьма низкое. Тем но менее, в 1992-93 годах мусульманские вооруженные силы находились в действительно тяжелом положении, и это вынудило в 1994 году мусульманскую власть СДА заменить своего проверенного сторонника Сефера Халиловича на югославского офицера Расима Делича, служившего в «специальных» силах ЮНА и вставшего на верх роенного командования не одиночкой, но вождем собственных сторонников, главным образом из числа офицеров ЮНА.
С его приходом в армии Боснии и Герцеговины началась военная реформа и войска уже официально были поделены на ударные и обычные силы. Конечно, это деление было несколько условным в отношении бригад, хотя некоторые из бригад были оснащаемы, подготавливаемы и используемы как местная гвардия, Однако, оформление многих ударных отрядов и разведывательно-диверсионные батальоны корпусов /всего семь/ и разведывательно-диверсионные роты бригад и оперативных групп сыграло весьма большую роль в успехах мусульманских вооруженных сил. Поэтому в 1996 году были усиле-ны эти существующие роты и батальоны, а созданы разведывательно- диверсионные отделения – взвода в батальонах, тогда как на общеармейском уровне имелся так же разведывательно- диверсионный отряд ранга батальон-бригада «Черные лебеди». Все эти подразделения и части на практике имели куда большую роль, нежели это отводилось разведывательно-диверсионным ротам бригад в старой ЮНА и вели они не только разведывательно-диверсионные действия, но и играли главную роль в прорывах неприятельской обороны или в закрытых прорывах в собственной обороне. Не случайно во многих бригадах было по две-три разведывательно-диверсионные роты, а разведывательно-диверсионные батальоны корпусов достигали численностью до полусотни человек и имели на вооружении даже собственную артиллерию и бронетехнику.
Так, в нападении, неважно батальона или корпуса, такие отряды шли вперед, прорывая в одном или нескольких местах неприятельскую оборону, а затем в прорыв входили остальные войска. В обороне же эти ударные отряды, как правило, находились в тылу и, в случае неприятельского нападения, или по вызову командования.
Конечно, это в принципе, идеальная схема и на практике мусульманские войска, в том числе ударные отряды, часто слались «на убой» в наступлении или оставлялись без поддержки в обороне, но в данном случае интересно то, что на армейском верху все же смогли относительно исполь-зовать фронтовой опыт.
Если учесть существование таких же «специальных» /ударных/ отрядов в военной полиции и в МВД, то в общем, успехи мусульманских вооруженных сил в 1994-95 годах представляются вполне закономерными. Поразительно просто, как это закономерный рост в качестве мало учитывался на сербской стороне, хотя касалось это хорошо знакомого народа, точнее все того же сербского народа, раньше или позже принявшего ислам. Ведь с приходом турок в среднем веке многие сербы не только из числа еретиков-богумилов, но и из православных, да и католиков перешли на их сторону, в своей большой части приняв ислам, стали постоянно выделять из своей среды военные отряды для участия в турецких походах в Австрию, Венгрию, Хорватию, Польшу, Украину, да и по всей Азии и Африки.
В мусульманских вооруженных силах общее качество было весьма низко в начале войны и ударные отряды оказались им очень необходимыми, ибо служили своеобразным паровозом, вытягивающим операции всего войс-ка. Потому все эти отряды обеспечивались лучше остального войска и во всем постоянно выделялись командованием, в том числе официальным признанием принимаемых этими отрядами названий, например: «Акрепи», «Баста», «Джалимийски голубови» 117 бригада Луковац/, «Тигричи», «Зелена стрела» /110 бригада Бановичи/,»Кртиие», «Витезови», «Тигрови» /203 бригада – Тешань/, «Читлучки вукови» /204 лакаслегская брига-да/, «Яничари» и «Табут»,/Оперативная группа – Тузла/, Живинички осе «/оперативная группа 6 – Живиницы/, «Тигрови» /501 брдска бригада/, «Чаруги» /503 брдска бригада/, «Тайфун», «Хамзе», «Газии» /505 брдска бригада/, «Фараоне»/511 брдска бригада/, «Апачи» /517 лака бригада/, «Ночне птица» /1 босанская бригада/, «Ласте»/специальные силы МВД Боснии и Герцеговины/, «Црни Лабудови /разведывательно- диверсионный отряд Генералштаба/.
Мусульманские вооруженные силы в силу недостатка тяжелого вооружения были вынуждены до конца войны полагаться на пехотные действия и их «специальные» силы стали главными носителями этих действий. Уже практически все операции мусульманских вооруженных сил в 1994-95 го-дах начинались с прохода или прорыва ударных отрядов неприятельской обороны, либо с целью захвата ключевых объектов в этой обороне, либо с целью нападения на нее с тыла или флангов. Это обеспечивало успехи, пусть и ограниченные, в нескольких наступлениях на горные мас-сивы Трескавицу, Белашницу и Игман; на горный массив Маевицу; на Возучу и район Озрена; на Влашички плато; под Бихачем и Крупой-на-Уне, и, наконец, в наступлении в Босанской Крайне во второй половине 1995 года мусульманские «специальные» силы использовали во многом эту же так-тику. Одновременно с этим велись и классические разведывательно-диверсионные действия. В принципе, будь мусульманские «специальные» силы подготовленнее и используются они получше, то в таких действиях могли достигаться большие успехи, переменившие во многое ход войны, чем оправдывался бы самый большой риск.
Я уже упоминал о разгроме разведывательно-диверсионной группы /до 100 человек/, посланной из Сребреницы в район Хан-Пиеска с весьма смелой целью уничтожения Главного штаба /село Црна река/ и главная причина, по моему мнению, была в плохой разведке агентурной сети на местах, как и снабжения. Общая подготовка мусульманских войск благоприятствовала успеху столь смелых операций, но операции менее масштабные нередко удавались. Одно из наиизвестных здесь уничтожений было уничтожение Трновского батальона 2-ой Сараевской бригад» в августе 1994 года, когда было убито два десятка сербских бойцов, включая двух медсестер. Правда, в данном случае немалую роль сыграла общая полити-ка миротворческих сил, ибо разведывательно-диверсионная группа 1-го корпуса армия Боснии и Герцеговины /Б и Г/ не только прошла через, якобы, демилитаризованную Французскими миротворцами зону горного массива Игман, что, в общем-то, Французы и не могли предотвратить, однако, и предварительная разведка была проведена мусульманскими разведчиками в составе делегации миротворческих сил, посетившей эти сербские позиции, и это, кстати, спасло тех сербов, что находились в третьем блиндаже, выко-панном уже после посещения миротворцев. Еще одной из известных операций данного плана было нападение мусульманской разведывательно-диверсионной группы 7-го корпуса на сербские позиции пол Галицей /Блашичкое плато/,когда погибло больше двух десятков сербских бойцов. А что каса-ется нападений диверсантских групп из 8-ой оперативной группы /дивизии/; и из Сребреницы, то я об их большом числе и нередких успехах уже упоминал.
Стоит лишь отметить, что из Сребреницы шло пропорционально наибольшее число таких групп от начала войны до ее падения, и вероятно, это было заслугой бывшего «специальца» союзного МВД Югославии: Несера Орича. В этих диверсантских операциях страдали не только сербские бойцы, но и сербское гражданское население, что было следствием мусульманского руководства на создание атмосферы паники и страха во всем сербском на-роде. Таким образом, нападение на сербские села являются в данном слу-чае естественной частью разведывательно-диверсионных действий. Известен случай с одним сербским селом под городком Шековичи, где мусульманская диверсантская группа, обманом созвав сербских мужчин, в основном молодежь, якобы, на срочную мобилизацию, а затем перебила несколь-ко их десятков. Однако подобные «глубокие» операции были довольно редки, максимум две-три из них проведены, например, в зоне ответственности од-ного из шести корпусов ВРС в течении полугода не могли коренным обра-зом повлиять на действия сербских войск, да и нередко заканчивались чувствительными потерями, а то и разгромами этих разведывательно-диверсионных групп.
Куда больший эффект был получен в нападениях небольших разведывательно-диверсионных групп, разбиваемых по тройкам/например, пулеметчик, стрелок-автоматчик и снайпер/ и нападавших на неприятельские позиции с тыла одновременно с собственным наступлением с фронта. Такая такти-ка в более-менее значительном масштабе имела немалый успех, особенно при действии по уже отступающим неприятельским войскам. Еще одним до-вольно эффективным видом действий мусульманских армейских разведывательно-диверсионных отрядов было их использование совместно с военной и гражданской полицией/прежде всего с их «специальными» группами/ по предотвращению бегства своих войск с линий обороны и поддержания ре-жима военного положения в тылу. Меры тут применялись самые жесткие, ибо в силу провозглашенного военного положения, дезертиры и паникеры могли здесь расстреливаться, что хоть и редко, но использовалось. Подобная дисциплина, как и слабость в вооружении, во многом повлияла на то, что мусульманские войска куда лучше, в отличие от сербских, укрепляли свои позиции и могли за пару недель силами одной-двух рот построить в горах довольно хорошую линию обороны с глубоко вкопанными блиндажами и траншеями, усиленными брустверами и стенками из бревен. Конечно в этом строительстве широко использовались военнопленные и заключенные граж-данские лица из рядов «неприятельских» народов, но, хотя в данном случае мусульманские войска это делали куда более организованно и широко, нежели их противники, все же главная заслуга во столь большом внимании к инженерному делу лежит на самом мусульманском военном командовании, создавшем большое количество инженерных подразделений и частей, вплоть до бригад, что позволило лучшим образом использовать для военной служ-бы собственный человеческий материал. Большое внимание к человеческо-му фактору и отличает, как я уже упоминал, мусульманскую сторону, ибо как бы то ни было, но Запад держал ее, что называется в «черном теле», и даже военную помощь из исламского мира перебрасывал в далеко недос-таточном количестве. Хорватская сторона за провоз этой помощи брала , как правило, треть от общего количества, к тому же ограничивая ее количество, а в период хорвато-мусульманской войны 1993-94 годов вообще запретила. Помощь исламского мира в 1992 году, когда все хорватские пути были еще свободны, получалась в далеко неудовлетворительном количестве и общая цифра в несколько сот миллионов долларов, получен-ных в 1992-93 годах, для войны такого размаха отнюдь не была значительной, тем более, что немалая часть этой, как и всей остальной, помо-щи мусульманской властью разворовывалась.
Что касается собственного военного производства, то несмотря на большие усилия мусульманской стороны, даже к концу войны она могла удовлетворить лишь потребности в стрелковых боеприпасах, а отчасти в артиллерийских боеприпасах и минно-взрывных средствах, причем большой проблемой был разнобой в калибрах артиллерийско-стрелкового воору-жения мусульманских сил, получавших его из разных стран. Что касает-ся производства самого вооружения, то производились, главным образом, минометы калибра 60,82 и 120 миллиметров, а в остальном мусульманское военное руководство оставалось на, скорее, кустарном уровне, и ее глав-ной задачей был ремонт уже имевшейся военной техники, как оставшейся от ЮНА, так и полученной в ходе войны. Столь ма-лое количество вооружения достаточно, в лучшем случае, для корпуса быв-шей ЮНА, что обеспечивало превосходство и сербских и хорватских вооруженных сил. Командование мусульманских вооруженных сил, проводя военную ре-форму в 1994-96 годах, было обязано исходить из имеющихся средств и возможностей. Дополнительные поставки оружия, полученные, главным образом, в 1995 году, благодаря вновь открытому «хорватскому» пути и более масш-табному привлечению военно-транспортной авиации НАТО/Авиационные силы специального назначения США-AFSOC и ВВС Турции тут играли главную роль/ уже не могли повлиять на характер уже практически законченной к тому времеи военной реформы, тем более что эти поставки все равно были довольно ограниченными и пехотного характера армии Б и Г изме-нить не могли.
Поэтому и была столь важна роль «специальных» сил в мусульманских вооруженных силах, при большом значении идеологической обработки их бойцов.
В югославской войне кадровая политика всех сторон была довольно
Так, в специальных силах было немалое количество «санжакли», часто не успевших даже прописаться в довоенной Боснии и Герцеговине, да и представителей других «дружественных», главным образом, исламских народов, хотя встречались тут и местные хорваты и даже сербы. Немало в специ-альных мусульманских силах было тех, кто вынужден был бежать из своих домов, оставшихся у «агрессовов» -усташей и четников, а смерть родных и близких была часто одной из побудительных причин записаться в специальные силы. А в такой горной стране, как Босния и Герцеговина такие вооруженные силы, даже оставаясь «пехотными», в принципе могли выполнить свою задачу, постоянно повторяемую мусульманским политическим верхом об «освобождении всей территории Боснии и Герцеговины», а точнее, разгроме сербских и хорватских сил и захвате обороняемых ими территорий.
Большие потери в мусульманских специальных силах приводили к сокращению до двух-трех недель или отменяли всякое военное обучение, на которое не хватало ни средств, ни времени, а в общем-то, и желания. Конеч-но, значение специальных сил в мусульманских вооруженных силах было ку-да большим, в отличие от значения таких же сил у их противников.
Без сомнения наиоригинальным и наиуспешным шагом мусульманского военно-политического верха в создании вооруженных сил было создание, а точнее разрешение на создание сил моджахединов. В изучении югославской войны движению моджахединов было уделано очень мало внимания всеми сторонами, хотя это было пожалуй наиреволюционным явлением в этой войне. Причины подобного невнимания лежат опять-таки в догматизме в идеях и политике современного западного мира, частью которого, пусть и со мно-гими оговорками, была как Югославия, так и Босния и Герцеговина. Отказав-шись от христианских ценностей, политики этого мира, просто не могли признать, что далеко не весь мир пошел их путем, и для исламского мира все «цивилизованные» нормы и законы остались не особо важной внешней шелухой, которую они вынуждены были использовать. Положение усугублялось и тем, что исламский мир является объективно наиопасным неприятелем не только современного западного мира, но и всех народов, более-менее услов-но называемых христианскими и ныне служащих опорой современному западному мировому порядку. Не стоит тут повторять важность идейного Факто-ра в войнах, являющихся естественной частью мировой идейно- политической борьбы, но ясно, что исламский мир при существующем порядке вещей стано-виться все более сильным и, пользуясь многими преимуществами западной цивилизации, сам взаимностью Западу не отвечает, пусть ныне кто-либо найдет следы участия каких-либо христианских крестоносцев в войнах не то что в XX века, но и ХУ11-Х1Х веков. Это почти невозможно, ибо даже очевидно христианские восстания балканские народов, либо войны христианских монархов Европы против исламского мира несут в себе формы довольно узких государственных и национальных интересов. А христианские народы уже в XX веке христианство из политики почти убрали и даже настолько идеологические войны, что велись в XX веке в России, Испании, Югославии, Греции, Польше, Венгрии в куда большей мере велись под политическими, нежели религиозными лозунгами в противоположность таким гражданским войнам из Х1Х века. В исламском же мире конца XX века наблюдается вспышка религиозных войн и конфликтов как внутренних, так и внешних, примеры войн исламских партизан в Афганистане и Чечне, соответственно с советскими и российскими войсками, а в особых случаях и с собственными сонародниками, схожими в методах, целях, а то и людях, войсками в Ливане с Израильской армией, с хрис-тианскими милициями; в Алжире – с правительственными силами. Я привел лишь известные случаи, являющиеся лишь наихарактерными проявлениями джихада, как формы борьбы за исламский порядок. Не только вооруженное про-явление этого джихада легко можно обнаружить в почти любом современном вооруженном конфликте, в котором участвуют мусульмане, как самостоятель-ная сила. В югославской войне джихад впервые после балканских войн /1912-1913 годов/ опять появился в Европе, но в данном случае он вспых-нул с куда большей силой в постсоциалистической Боснии и Герцеговине конца XX века, нежели в полуфеодальной распадавшейся Турции начала ХХ века.
Уже само появление моджахединов в Европе должно было бы хоть как-то встревожить ее народы, если бы они действительно обладали самостоятель-ным и здравым мышлением, но на самом деле общественной реакции не после-довало, и более того, уже позднее во время войны на Косово 1998-1999 годах моджахедины выступили сначала косвенным, а затем и прямыми союзниками НАТО благодаря участию в боевых действиях против югославских вооруженных сил на стороне албанской УЧК/по албански – Ushtria Clirimtare e Kosoves, по сербски ОВК – освободительное войско Косово, а по-русски ОАК – освободи-тельная армия Косово. Но еще более поразительны насмешки и пренебреже-ние, которыми отвечало абсолютное большинство сербских и югославских политиков и журналистов не только из ряда прозападной оппозиции, но и официальной власти на предупреждение отдельных сербских ученых, политиков и военных об исламской угрозе. Куда большее внимании их привлекли несколько избие-ний цыган местными «бритоголовыми», произошедшие в Белграде в 1998 го-ду, чем тысячи моджахединов, воевавших на территории бывшей Югославии с 1992 года, многие из которых даже остались на мусульманской террито-рии Боснии и Герцеговины. Это относится прежде всего к району Зеницы, Какня, Травника, но в первую очередь на бывшее сербское село на Озрене-Доня Бочина и несколько ему соседних сел, ставших их базами и одновре-менно местом жительства. Более того, довольно организованнее двоение моджахединов смогло но только сохраниться после войны, но и организо-вать посылку новых добровольцев сначала в Албанию и на Косово /1998-99гг/,а затем и в Чечню /1999-2000гг/. При этом самое тревожное для сербской стороны должно было бы быть то, что большинство моджахединов были местными мусульманами, еще недавно подверженными всем влияниям западной культуры. Точно такой же процесс начался позднее и в албанской среде. Все это говорит о том, что движение моджахединов смогло «осесть» в местной, далеко не религиозной среде, и конечно, терпя поражение, оно все же смогло собрать силы для борьбы за власть в местном мусульманском обществе и так достаточно исламизированного в силу заданного шовинистического антисербского, но и антихорватского, а по большому счету, антихристианского движения местных мусульман. Возмож-но многим сербским политикам нет дела до судеб христианства, но ведь приход к власти моджахединов автоматически означает войну даже в ущерб интересам местных мусульман, ибо для ислама национальных интересов нет. Это хорошо увидалось в иррациональном провоцировании российской армии в Дагестане и 1999 году чеченскими исламистами.
Конечно, победа моджахединов далеко не однозначна, и они вполне могут быть разгромлены так же, как это не раз было в истории, но с дру-гой стороны, не стоит забывать той быстроты, с которой мусульманские вой-ска в прошлом покоряли огромные пространства от Ирана до Индии, до Испании и Венгрии, да и ныне они, практически, уже наполовину завоевали многие европейские города, как например, Париж.
Нельзя тут всех мусульман оценивать, подобно иным сербским политикам, как стадо бестолковых баранов, могущих побеждать лишь массой. Ис-ламский мир нередко давал и весьма способную и храбрую воинскую элиту, ведущую свои войска, в которых к тому же всегда были весьма отборные части, к большим победам. Ислам, помимо этого, обладает большой духовной силой и может побеждать и силой идеи. Не раз уже под его знаменами в бой шли его же вчерашние противники, в том числе из числа бывших хрис-тиан. Ныне такое же можно наблюдать во многих европейских высокораз-витых экономически странах, где, порою, настоящие немцы, Французы или ан-гличане не только принимают ислам, но и добровольно становятся новыми «янычарами» исламских фундаменталистских движений. Это было и в Боснии и Герцеговине, пусть и в ином виде, хотя уже само выступление тех или иных хорватов, но в особенности сербов , в ряды мусульманских вооруженных сил психологически отрывало их от собствен-ных народов и всей их культуры, а тем самым и церкви, и делало восприим-чивыми к исламскому влиянию. Само движение моджахединов не является изолированным явлением, а тесно связанно со всей исламской религией. В последней совершенно закономерно идет борьба различных направлений и не для всех приемлемы моджахедины, однако, это характерно для всех общественно-политических движе-ний, каким одновременно и является исламская религия. Известно, что и «красные кхмеры» в Камбодже далеко не всем в мировом коммунистическом движении нравились, особенно после того, как, закончив с собственными «буржуазными» эксплуататорами и их «наемниками» после отступления славных коммунистических противников американских оккупаторов и их пособников, принялись за собственных «вьетнамских» товарищей, однако недовольство «красными кхемарми» советской Москвы не многим облегчило участь сотен тысяч простых камбоджийских крестьян, убитых в пылу ре-волюционной борьбы.
Моджахедины являются в сущности лишь военным крылом исламского фундаменталивмакого движения, управляемого уже вполне признанными исламскими религиозными авторитетами и тем самым они вполне «легитимны» для всего исламского мира. Глупо и недобросовестно называть их «обыч-ными бандитами». То, что власти многих исламских стран ведут с ними ожесточенную борьбу, как например, в Алжире, Египте и Ираке, вовсе не оз-начает, что эти власти отрицают сами исламские принципы джихада, ибо сам по себе джихад для них приемлем и его термины они используют в борьбе с внешними неприятелями. Даже наипрозападная Турция, запрещая исламский фундаментализм у себя дома, прямо или косвенно поддержива-ет его в других странах, в частности в Чечне и в Боснии и Герцеговине, ибо уже сама турецкая поддержка властей последних означала и поддер-жку находившихся там моджахединов, хотя бы в Турции сторонники фундаменталистских исламских движений боролись против государственной власти, а в той же мусульманской Боснии и Герцеговине между моджахединами и турецкими миротворцами случались и прямые вооруженные столкновения. Однако во всей югославской политике и прессе движение моджахединов не оценено соответствующим образом, и если его примечали, то сводили к каким-то абстрактным понятиям «международного терроризма», «наемников» и даже, что вообще абсурд, «бандитов и авантюристов». Сто-ит тут задаться вопросом: что может толкать «бандитов и авантюристов» месяцами рисковать жизнью на войне ? А что касается «террористов», то ведь террор-это средство, а какова же тогда цель?
Отдельно тут стоит вопрос с «наемничеством». Действительно, нема-ло мусульман из других республик бывшей Югославии и из за границы попало в ряды армии Б и Г в надежде на легкие деньги и добычу, считая, в силу собственной примитивности, что противник, услышав о них, сразу же побежит. Мусульманское командование их и им подобных особо то не жалело, да и с оплатой их услуг не спешило, что в общем-то, справедливо, ибо «услуги» их были весьма низкого уровня. Однако моджахедин – это идейный боец, и хотя материальное вознаграждение он получает, но глав-ные побудительные причины для него основываются на ценностях джихада. В Боснии и Герцеговине в 1992-95 годах в боевых действиях участвовали члены различных фундаменталистских движений из многих исламских стран, как например, Алжир, Египет, Иордания, Сирия, Ливан, Пакистан, Турция, Иран. И просто было абсурдно побудительные мотивы всех этих движений сводить к деньгам. Так, например, абсурдно в отношении организации «Ислам-ское бюро» из весьма богатой Саудовской Аравии, чьи члены действовали как в Боснии и Герцеговине, так позднее и на Косово/отряд «Абу Бекир Сидик», действовавший на Дренице в 1998 году под командованием Экрама Абдича, местного албанского моджахедина, раннего бойца отряда «моджахедин» из Тешня армии Боснии и Герцегосины, одновременно с тем успевший закончить исламский университет в Медине -Саудовская Аравия/, такие организации, как Исламское бюро/чей вождь Абдулах Духайман был одним из командиров отряда «моджахедин»/ в войну, главным образом, вкладывают деньги и весьма внимательны в выборе людей. Наконец, алжирская и палестинский HAMAS, чьи люди были в рядах армии Б и Г, ведут слиш-ком серьезную борьбу в своих странах, чтобы относиться к их проявлению в Югославии, как к малозначительной вещи, а к их деятельности, как к авантюризму или бандитизму. В еще большей степени это относится к иранским моджахединам, славшихся государственной организацией Ирана- -Корпусом стражей исламской революции, уже прямо проводившим государственную политику Ирана по разжиганию в мире исламской революции, что не исключало противоречий шиитского Ирана с супитской Саудовской Арави-ей, достигавших большого размаха в Боснии и Герцеговине. Проблема моджахединов весьма сложна и представляет собой лишь верх того исламского айсберга, о который может окончательно разбиться корабль Европы, между тем, детального исследования этого вопроса югославской войны не произошло, при чем как раз сербская стороне более всего утопает это явление, а она меньше всего интересовалась им.
Об опасности моджахединов говорили лишь хорватские политики национального толка из Херцог-Босны, а после войны из нормально единой Боснии и Гер-цеговины, где уже в мирное послевоенное время было убито и ранено боль-ше сотни хорватов, как в открытых нападениях мусульман, так и в терро-ристических актах последних /наиизвестный случай здесь убийство заместителя министра внутренних дел «мусульмано-хорватской федерации» хор-вата Йозо Леотара./ Не было большой тайной, что за многими этими тер-рористическими актами в этой «тихой» хорвато-мусульманской войне стояло местное движение моджахединов, точнее в данном случае, якобы, «мирных» исламских фундаменталистов, использовавших взаимную хорвато-мусульманскую нетерпимость для разжигания исламского Фанатизма в местной среде. Хорватская сторона тогда, как и во время войны, постоянно привлекало внимание «международного сообщества» к исламской угрозе и ею даже было выпущено несколько фильмов об этом с использованием видеоматериалов о моджахединах. Сербская же сторона ни во время вои-ны, ни после нее серьезно к данному вопросу не отнеслась, за исключе-нием разве что довольно известного югославского ученого-»исламолога» Миролюба Ефтича, еще в 70-80 годы предупреждавшего об исламской угрозе, но его толком не слушали ни тогда, ни во время войны, ни после нее.
Нельзя же считать серьезным отношением незначительное количестве ста-тей в прессе, в которых моджахедины, хоть и упоминались как явление в югославской войне, но их цели и причины их появления не изучались. Указывались, конечно, отдельные факты, чисто уголовных, действий моджахединов, как например, захват в 1997 году в мусульманском селе Тетово /Зеница/ египетскими моджахединами мусульманской 15-летней девушки Эдипы Мешанович, или арест мусульманской полицией 9.03.1997года француза – моджахедина Лионеля Димона и убийство джибутийского моджахедина Зеферина Бинияма, произошедшее при этом аресте, вызванном их участием в грабеже 15 февраля 1997 года одной бензозаправке, когда, был убит один полицейский.Дело в том, что сербская сторона имела перед собой достаточно убежденного, решительного и способного неприятеля, организованного в едином движении и имеющего серьезную и политическую, религиозную поддержку. Наибольшее сходство здесь было с коммунистическим движением первой половины XX века с тем, это ислам-ский фундаментализм был еще опаснее наличием религиозно-мистических методов и целей. Ожидать, как предполагалось в сербской политике и прессе, пока Запад «осознает» свою ошибку в создании исламского государства в Европе было делом бессмысленным, ибо такая «ошибка» не могла длиться го-дами. Моджахедины ни во время войны, ни после нее особо не скрывались от глаз ни миротворцев ООН, ни военнослужащих, действуя после войны наиактивно, как раз в «американское секторе» Боснии и Гер-цеговины. Деятельность УРУ /С1А/ и американской военной разведки /DIA/ в отношении моджахединов была весьма пассивного характера, хотя правительство США официально объявило исламский фундаментализм и терроризм одним из своих мировых противников. Войска IFOR правила смогли закрыть в 1996 году 10 мая один лагерь моджахединов, арестовав 8 моджахединов под Ройницей, а /ОНР-международное западное представительство фактически правительство в Боснии Герцеговине/ часто оказыва-ло давление на мусульманскую власть с целью ограничить деятельность моджахединов, но все это серьезной борьбы не напоминало и отдельные факты столкновений с моджахединами сил IFOR SFOR ничего в этом не меняли. Американским военнослужащим в Боснии и Герцеговине лишь дава-лись листовки своим командованием с предупреждениями остерегаться американского моджахедина Исы Аблулаха Али /Кевина Болта/, ветерана войны в Афганистане и Ливане, однако ни его, ни кого из других известных моджахединов арестовывать американцы не стали, хотя местные обвиняемые международным трибуналом в Гааге/ почти одни/ сербы и хорваты/ арес-товывались без особых проблем в организуемых «миротворцами» операциях несмотря на то, что те имели право на аресты этих обвиняемых лишь в ходе «случайных» встреч. Не надо было особо разыскивать и многих быв-ших египетских моджахединов, что находились в списке разыскиваемых по-лицией террористов, посланных правительством Египта, ибо многие из них были сотрудниками египетской медицинской «гуманитарной» организации «Международная гуманная помощь», действующе в Боснии и Герцеговине. Даже требования американского ставителя Джона к Изегбеговичу выслать десять иранских агентов , лишь помогли тем раньше скрыться.
Довольно смешны открытия о том, что моджахедин получает местное гражданство, когда ни власть Изегбеговича, ни сами моджахедины этого не скрывали ни во время войны, ни после нее. Американский полковник Лион Браун, во главе разведгруппы НАТО исследовавший проблему моджахединов, прямо заявил, что они, по его мнению, представляют опасность не большую, чем другие подобные группы в Боснии и Герцеговине. В этом он был прав, ибо действительно моджахедины не собирались нападать на американские войска, что было бы бессмысленно для них, ни устраивать отсюда теракты по Европе. Их главная цель была усиление своего влияния в местной среде, что, конечно, угрожало интересам сербов и хорватов, а те, судя по всему, были определены западом, как жертва Европы исламскому миру, пусть даже в его прозападном «турецком» лице. Моджахедины не скрывали своих претензий на всю Боснию и Герцеговину. Так, один их местных лидеров алжирец Абу Салим дал в 1996 году интервью лондонскому журна-лу Europien, в котором утверждал, что /мы/ «живем во времени, в котором победит ислам, и наше присутствие в Боснии должно это обеспе-чить». На американских солдат, по его словам, моджахедины нападать не собирались, если те не захотят «оккупировать» Боснию, а если правительство Боснии и Герцеговины потребует ухода моджахединов, то «защитит нас босанский народ, так как мы этот народ защитили от сербов. Босния-святая исламская земля и наша обязанность оборонять ее от оккупации».
Совершенно ясно, что Запад не собирается с моджахединами всерь-ез бороться в Боснии и Герцеговине, тем более что в самой Европе с ис-ламским фундаментализмом борется он тоже не слишком усердно, и в кон-це концов, мусульмане заселили эту Европу не случайно, а в соответствии с долгосрочной западной политикой. Не является случайностью то, что офицеры американских сил специального назначения в 1992-93 годах на деньги мусульманских организаций из Америки обучали моджахединов в Боснии и Герцеговине, так же, как это они делали в Пакистане и Афганис-тане, а вероятно, и в Чечне, хотя многие их ученики после этих войн принимали участие в терактах против США /например, дело «слепого шейха» из Нью-Йорка/. Содействие моджахединов НАТО в Албании и на Косово 1998- 99 годах ни случайностью, ни сиюминутным Финансовыми и политическими и интересами кого-то на Западе объяснено быть не может и является «общей генеральной линией» всей западной политики, хотя абсолютное большинство военнослужащих НАТО этого, может, и не знают. В конце концов само прибытие моджахединов в Боснию и Герцеговину проходило под полным контролем Запада. Первое время в 1991-92 годах отдельные группы наемников и добровольцев из исламских народов шли через Болгарию, Македонию, Грецию, Албанию, Косово и дальше через Санджак или Хорватию, но этот путь был довольно опасен и слались по нему вероятно «дешевые» боевики, набранные на скорую руку. К тому же, далеко не все из них были моджахедины из фундаменталистских организаций, ибо было отмечено появление в рядах мусульманских сил членов националистических движений албанцев «боснийско-санжакской» эмиграции, турок из Турции, а так же подобных организаций бывшего СССР. Упоминались тут боевики из Азербайджана, Чечни, Татарии, наичаще говорилось о туркменах, чье правительство еще в конце 1991 года в начале 1992 года участвовало в оплате поставок оружия мусульманским силам «Пагриотской лиги»/ московское представительство сараевской фирмы Унионин-вест, а возможно и московское представительство тоже сараевской фирмы «Враница»/. Разумеется, большинство, если не все приезжавшие мусульманские боевики, даже «призабытые», употребляли в речах понятие «джихар», природное любому мусульманину, но к организованным фундаменталистским исламским движениям они редко принадлежали. Лишь с августа 1992 года / в мусульманские вооруженные силы вместе с поставками оружия потоком пошли маджахетдины уже известных фундаменталистских движений и иного пути, кроме как через Хорватию, они не имели. Что касается хорошо контролируемого авиацией НАТО воздушного пространства Боснии и Герцеговины, то да-же если через него попытался бы пролететь нанятый моджахединами самолет, то ему опять-таки надо было пролетать над Хорватией, да и не было откуда ему вылетать, кроме как из Италии, члена НАТО и Албании, в которой к тому времени НАТО и США создали собственные базы и агентурную сеть. Хорватия же с самого начала своей независимости попала под полный надзор западных спецслужб и ее правительство никогда бы не пошло на переговоры о Ираном, а тем более с каким-то из фундаменталистских исламских движений, не имея одобрения западного верха. Как раз, благодаря такому одобрению, к концу 1994 года в мусульманских вооруженных силах находилось до 3-4 тысяч /а возможно и больше / моджахединов, собранных, главным образом, в несколько отрядов, дислоцированных, в основном, в районе Зеницы /7-я бри-гада «Эль джихад» и отряды/рота-батальон/ «Зелена легия» и Герила/, Тешня /отряд -рота-батальон-Эль-моджахедин/,Коницы /отряд -рота-батальон «Мудериз»/. Однако существовали отряды моджахединов и на других фронтах, в том числе в «защищенных» ООН зонах Сараево и Бихача. Как я уже упоминал, в этих частях со временем все большее количество составляли местные мусульмане, проникавшиеся с ходом воины духом ислама и видевшие большую общую боеспособность, моджахединов и желавшие воевать подобие им. Таким образом, мусульманское командование, возможно и вопреки своему желанию, оказалось первым и единственным, в полной мере объединяя Фрон-товой опыт специальных /ударных/ отрядов и силу идеологии. Сделай оно из моджахединов ядро армии и слей с ними ее специальные силы, то оно однозначно, добилось бы куда больших успехов в войне. В любой войне сознательное соединение боевого опыта и сильной идеологии дает отборные войска. Дело здесь не в самих личностях моджахединов, могущими обладать различными психофизическими качествами, военными знаниями и боевыми способностями, а в том идейном влиянии, которое они ширили. Любому бойцу идейный заряд дает сильное чувство долга и тем самым новые силы, а в конечном итоге и лучшие боевые ка-чества, избавляя его от большой доли страха, лени и уныния. Такие бойцы представляют куда большую опасность, в отличие от «накачанных» мышцами и знаниями профессионалов, не имеющих однако чувства долга, по-буждавшего бы из использовать свои мышцы и знания. Современные армии строились по западным моделям/в том числе социалистической/ и, будучи вытесненные на обочину и государства и общества, а ныне окончательно добиваемые «миротворчеством», все в большей степени пополняются людь-ми низких умственных и морально-нравственных данных, при том, что воин-ская служба все больше теряет свой высокий смысл во все больше бюрократируемой военной организации. Воинская же служба – ото служба долгу и определенной идее, и чем сильнее идея, тем сильнее долг перед ней. Современные армии, даже в своих наиспособных частях, идеями бедны, а нередко бедны и элементарной нравственностью, а не то, что долгом перед государством, народом, а тем более религией. Разнообразные, казалось,нужные проверки и школы обеспечивают данном случае лишь общее ухудшение боевых качеств военнослужащих, ибо часто отсеивают наихрабрых и наиспособных, ради осторожных интриганов. Считать же, что одно заня-тие боевыми единоборствами, ведущиеся в армии, надо заметить но на осо-бо высоком уровне, как прочими видами спорта, может возместить отсут-ствие убеждений – глупость, как и всевозможные ограничения кандидатов в офицеры – от характеристик и наличие гражданства, до физических ог-раничений. При таких условиях многие великие полководцы прошлого вообще были бы либо не приняты на военную службу, либо были бы из нее от-числены в скором времени. Наполеон бы не прошел по росту, Суворов и
Тамерлан из-за хромоты, Ян Жижка из-за слепоты, Александр Македонский и Юлий Цезарь из-за эпилепсии, Чингиз-хану помешало бы пребывание в рабстве, а адмирал Нельсон был бы отчислен по инвалидности. Воинская служба требует прежде всего умения и желания воевать, а так же вер-ности воинскому долгу. Все остальное -приложиться. Если уж военные парады с хождением в ногу так уж кому-то государственных верхах необходимы, то в таком случае лучше создать несколько парадных частей голливудского типа, а остальные войска оставить в покое от всей внешней мишуры.
Движение моджахединов возвращается к изначальным воинским принципам и тем самым получает изначальное преимущество над армиями за-падного типа. Это и есть главная причина успехов моджахединов против подобных армий, не важно каких государств. Эти, пусть и относительные успехи, главным образом постигались в партизанской войне небольших отрядов моджахедов или же в «моджахединских» террористических актах. Что опять-таки один из видов боевых действий. В этих условиях наибольшую важность приобретал человеческий фактор, то есть общее качество личного состава, и тут идейность очень важна. Хорошо бороться в таких условиях с моджахединами может лишь идейная армия с идейными не толь-ко солдатами, но и генералами и даже политиками, именно этой идеи не хватало сербское стороне. В общем-то сербская сторона в Боснии и Герцеговине, относительно нынешнего состояния народов и государств, показала не мало идейности, и поэтому Республика Сербская , где народ сыграл наибольшую роль в войне, и сохранилась. На том же Косово, а тем более в Чечне 1994-96 годов, да и в 1999-2000 годах, где государственный верх полностью исключил всякую народную инициативу в войне, сумев нанести поражение тамошним партизанам, в общем значительно уступав-шим по качеству силам моджахединов, сумел разгромить их крупные формирования, что в общем-то было закономерно. Ни югославские, ни российские войска не смогли подавить сопротивление их небольших групп, а именно они и смогли сохранить фундамент для будущего перехвата стратеги-ческой инициативы, пусть и с прямой помощью Запада, но с главной опорой в собственной однонациональной среде, как раз и являвшейся таким Фундаментом.
Я не случайно объединил действия российских и югославских воору-женных сил. Действуя против схожих противников, используя схожие ме-тоды боевых действий, эти две, в общем-то, схожие армии, делали одни и те же ошибки, а их генералы с какой-то одержимостью заявляли о своих победах над «бандитами», хотя по логике, с бандитами должно бороться МВД, а если против них надо привлекать армию, то это уже не бандиты, а партизаны, к тому, очевидно, достаточно, идейные. Если дополнить к этому довольно упорное сопротивление этих партизан, то возникает вопрос о разумности современной системы подготовки и продвижения средних, но в особенности высших командиров, коль им могут успешно противостоять «бандитские вожаки» силами, слабейшими в людях, а там более в вооруже-нии. Впрочем, армии НАТО тут не многим бы лучше действовали, даже имея естественное преимущество в профессиональном составе хотя бы своих сил специального назначения. Главное преимущество НАТО в том, что его политическое руководство относительно понимает слабость своих армий в данных боевых условиях и использует свою техническую мощь, слабеющую в России и Югославии, и пытается избегать участия в таких партизанских войнах. Югославии же, так же как и России, да и ряду других «взрывоопасных» государств не только «восточного», но, возможно, и «западного» мира таких войн не избежать. Главный противник в этих вой-нах, безусловно будет исламский мир, хотя возможны и исключения. Един-ственным возможным выходом здесь были бы те выводы, к которым можно прийти, изучая югославскую войну в ее как положительном, так и отрицательном опыте, в особенности в лице ВРС, ибо как бы парадоксально это не звучало, здесь велась война в большей мере из будущего, нежели из прошлого. Потому-то столь важно изучение боевого опыта, что дала югославская война, ибо даже отрицательный опыт ценен для тех, кто его изучает.