Мой новый взгляд на Аллу Пугачеву.
1
Как Алла Пугачева моих детей кормила
Как Алла Пугачева моих детей кормила. Недолго, месяцев пять-шесть плотно, так, что это был почти единственный наш доход. Но и потом Алла Борисовна работала, денежка капала, и это было спасительным подспорьем в моей жизни. Хотя дело в той истории не только в деньгах.
Вспоминать всё это мне и сейчас трудно, больно, сердце начинает щемить, поэтому расскажу по сути, без эмоций. Считаю, что должна об этом эпизоде рассказать – это не гламур про Примадонну, это жизнь. Но именно в таких вещах проявляется человек
26 июля 1998 года погиб мой муж, журналист, оставив меня одну с двумя детьми. Смерть моего Васи была неожиданной – он погиб, спасая детдомовца Диму. Восемнадцатилетний Дима, полгода как покинувший детдом, в тот воскресный день шёл в наушниках от плеера, подходил к переезду у железнодорожной стации. Летящую электричку он не слышал, Вася, шедший за Димой, рванулся оттолкнуть парня. Не получилось. Воздушной волной подбросило, и Диму, и моего Васю. В свидетельстве о смерти моего мужа написано «перелом основания свода черепа». Хоронили мы двоих: незнакомого мне до этого детдомовца Диму и моего Васю.
Удар был неожиданный и сильный – какая счастливая семья ждёт такой беды? Вася был востребованным журналистом, работал ответсеком в столичном журнале «Обыватель» издательского дома «Крестьянка», говорили, что впереди у него блестящая карьера. Вася был стеной, опорой, кормильцем. В один миг рухнуло всё. Я осталась с двумя мальчишками на руках, которые жались ко мне и не могли понять: как это любимый папа погиб? Как такое могло произойти? Как мы будем жить дальше?
Мир рухнул в миг, и они пытались найти опору во мне. Помню эти детские ищущие взгляды, помню, как в голове одна мысль: «Надо держаться! Если не устою, катастрофа! Сама добью детей. Стареньких родителей, Васину маму, сестру!» Говорят, я держалась. Слёз и, правда, месяца два не было. Со мной какая-то странная вещь: могу расплакаться, если завернут без объяснений мой текст, над которым долго работала, или от несправедливости, но когда такие удары, держусь, не знаю, что это, может, Бог помогает.
Помню, Васин однокурсник Володя Ч*, сопровождавший меня по организациям, где выдают справки на похороны, после очередного кабинета спрашивает: «Как вы хоть жить собираетесь?» Дело в том, что на тот момент я была домашней хозяйкой, после окончания МГУ почти не работала, занимаясь детьми, семьёй.
Да, немного писала стихи - на уровне увлечения, ничего особенного, хотя одно стихотворение стало песней Льва Лещенко, правда, никому неизвестной. Другому тексту повезло больше – его спела Маша Распутина, эффектно спела. И вот на вопрос Володи, как я буду жить дальше, ведь давно не работала, я на полном серьёзе отвечаю, что всё у нас будет замечательно, что я стану журналисткой, что я пишу песни для звёзд, и буду писать их дальше…
Никогда не забуду взгляд Володи, полной жалости и ужаса. Он был столичным журналистом, знал, что почём в этом мире, и, наверное, решил, что я тронулась умом. Не тронулась. Жизнь доказала, что в этих экстремальных обстоятельствах я приняла правильное решение – снять квартиру в Москве, стать журналистом, и да, прошло время, вернулись стихи. А в тот момент мне просто нужно было держаться – ради детей, ради родителей.
На похоронах мужа главный редактор «Крестьянки», зная моего Васю как человека очень порядочного и талантливого, предложила мне писать статьи в их журнал. Я ухватилась за это предложение, как утопающий за соломинку. Но я не была журналистом. Мое образование – биофизик МГУ, к моменту, когда погиб Вася, в моем багаже были две крохотные заметки в газете «Культура». Написанные просто из любопытства. Помнила я и присказку мужа: «Главное в тексте мысль. Внятно изложи мысль, и это уже много. А то некоторые пишут так, будто у них запор мыслей, но понос чувств». Всё. Больше ничего про журналистику я не знала – нужды не было, пока муж был жив.
Не густо, но я сняла квартиру в подмосковном Воскресенске, ездила с мальчишками, которые никуда не отпускали меня одну – боялись! – в Москву, брать задания в редакции.
Стихи да, писала – вряд ли это можно назвать поэзией, но внутренняя работа по поиску ритма, рифмы, нужного слова, неожиданного поворота, очень дисциплинирует мозг. Помню, Васин коллега, редактор журнала «Обыватель» Оскар Яковлевич Кузнецов сказал: «Чтобы не думать про белого слона , загружай голову тем, что задаст ей трудную задачу! » «Лучше сверхтрудную!» - понимала я. Чтобы в голове не крутилось постоянно: « Как такое могло случиться? Смогу ли я прокормить детей, финансовых запасов у нас не было! » , чтобы в тебе не разрослись страх будущего и отчаяние, загружай голову сложными задачами. Ставь перед собой цель, двигайся!
Тяжёлое было время, но почему-то сейчас я вспоминаю его без боли – чтобы удержаться на этом свете, выжить, много молилась, вместе с детьми, много читала - Библию, вслух с детьми, поэзию, на ходу училась журналистике, много, очень много работала. И да, были тексты.
Один из них под названием «Осторожно, листопад!», написанный почти через год, когда у меня за спиной было уже несколько материалов в журнале, взял композитор Александр Лукьянов. В начале мая. Сказал, что напишет музыку и пропал. На самом деле это нормально – не надо лезть в творчество композитора, всё, что можешь сказать, говори сразу, в тексте, а потом отпускай строчки на волю. Да и не могла я тут на что-то повлиять, у нас разные весовые категории – у такого мастера как Александр Лукьянов и абсолютно неизвестного автора, подвизающегося в журналистике. Отдала и забыла.
В сентябре позвонила подруга: «Маш, если ты стоишь, сядь! Пугачева по радио поёт твой «Осторожно, листопад!» Слышишь?»
Действительно, надо было сесть. Как мне казалось, я писала, собирая по строчкам, грустный стих, а в эфир рвалась такая сильная, энергичная, радостная и звонкая песня! Честно признаюсь, я эту радость и ликование приняла не сразу, наверное, слишком задавлена была - горем, работой. Долго, еще месяца два-три, не понимала и не принимала эту жизнеутверждающую радость. А потом она покорила и меня, как покорила миллионы ее услышавших!
А теперь про то, как Алла Пугачева моих детей кормила. Через какое-то время меня нашли через РАО и позвали в офис Аллы Борисовны. И подписали договор. И заплатили неплохие деньги – звезда заплатила мне, никому неизвестной. И никто не произносил: «Вас исполняет звезда, какие деньги, это итак такая честь!» и прочее, что, как я сейчас знаю, говорят многие менее именитые «звезды». Нет, спокойно, в рабочем порядке, заплатили. И это была самая большая сумма, какую я на тот момент заработала. А потом, каждый раз, когда Аллы Борисовна исполняла ставший хитом «Осторожно, листопад», мне капали деньги – одно время по 300 долларов в месяц, и это было чудесно! В прямом смысле слова – я могла заткнуть дыры с оплатой съёмной квартиры, могла позволить купить детям яблоки и мандарины, я могла брать меньше работы, отказаться от разрушающей сиюминутной копеечной подработки и сосредоточиться на осваивании журналистики, на профессиональном росте, могла – самое дорогое! – больше высыпаться!
Потому что каждый раз, когда Алла Борисовна куда-то ехала и пела мой «Осторожно, листопад!», мне капали деньги. Потому что её директор (даже не знаю, кто это, но спасибо!) честно заполнял рапортички – на самом деле так бывает не всегда. Известны многие именитые исполнители, которые «забывают» это делать. Даже если исполняемые песни написаны именитыми и заслуженными авторами. Но тут, нет, тут всё было по-честному. Не ради меня. Не ради моих оставшихся без отца мальчишек. Меня никто не знал. Про мою жизненную ситуацию никто не ведал: я не из тех людей, кто будет просить и плакаться. Нет, это была обычная порядочность. Человеческая порядочность, и все. Но меня это спасло. Да, по деньгам. Эти деньги дали возможность мне оправиться, дали передышку! И это много. Я могла чуть больше спать, могла чуть меньше надрываться, я отказалась от подработки, несвязанной с писанием текстов, я могла все силы бросить на освоение профессии. Спасибо Алле Борисовне. Спасибо Саше Лукьянову, что так неожиданно и талантливо прочитал мой стих.
И ещё. Идёшь по улице поздно вечером, уставшая, сил нет, почему-то, когда уставшая, в тебе начинает поднимать голову этот вечный страх, что не сможешь прокормить себя и детей, идешь, согнувшись от этой тяжести, и вдруг из чужих распахнутых окон летят строчки стиха, написанные тобою! Как послание из другого мира, как знак, что всё получится! И такая сила, такая волна радости и счастья от этой ликующей музыки, от того, как победно, с какой счастливой лихостью Пугачева поёт!
Помню: поздняя московская осень, я, взмыленная, мчусь на интервью к Татьяне Никитичне Толстой, и у метро «Сухаревская», прямо над головой огромная растяжка. Взгляд вырезает фразу «"Золотой граммофон"... Алла Пугачева... "Осторожно, листопад!!» И песня из чьих-то окон, и я лечу, окрыленная, подаренной мне силой, надеждой, радостью!
Вечером, за ужином, расхвасталась детям: «Сегодня Пугачева на "Золотом граммофоне" "Листопад" исполняла! Как здорово! Какая она молодец!», и младший, ему семь лет было, говорит: «А Пугачева тут не причем! Это нам папа и Бог помог! Просто Богу было лучше это через Пугачеву сделать».
Спасибо, Алла Борисовна! Сил, здоровья, счастья Вам и Вашим близким! Саша Лукьянов, тебе тоже спасибо! Всего-всего! Жалко, что редко видимся!
https://zen.yandex.ru/media/mariagor...301400b327a66c