ДЕТРОЙТСКОЕ ТЕХНО
Город Детройт находится в четырех-пяти часах езды на машине от Чикаго. Такой долгий путь не может стать препятствием для людей, интересующихся новой музыкой.
В середине восьмидесятых трое чернокожих парней из Детройта, интересующихся необычной музыкой, почти каждые выходные проводили в Чикаго. Они пробовали продавать свою музыку различным чикагским лейблам и, если у них были деньги, посещали клуб Music Box, где крутил пластинки Рон Харди (Ron Hardy), благодоря которому появилась на свет эйсид-хаус музыка. Music Box был преемником знаменитого гей-клуба Warehouse, где ди-джей Фрэнки Наклз (Frankie Knuckles) придумал хаус-музыку. В Music Box собиралась похожая публика, там царил разврат и наркотики (главным образом, ЛСД, кокаин и экстази, а чуть позднее появилась самая натуральная кислота и PCP). Именно в такой атмосфере эти трое парне - Хуан Аткинс (Juan Atkins), Кевин Сондерсон (Kevin Saunderson) и Дэррик Мэй (Derrick May) - пришли к мысли о создании совершенно нового, ни на что не похожего звучания.
Они решили придумать музыку, которая была бы свободна от творческого наследия прошлого и стояла одной ногой в будущем. Музыку, где то самое творческое наследие бы перерабатывалос, семплировалось, эмулировалось – и из всего этого варева выходил бы абсолютно новый, ни на что непохожий творческий продукт.
Настолько высокие цели, вероятно, были поставлены потому, что к середине 80-х город Детройт представлял из себя жалкое зрелище. После вывода многих автомобильных предприятий из города, большинство населения сидело без работы, на улицах было опасно появляться без оружия, и не было никакого просвета в будущем. Вероятно, именно поэтому эта тройка говорила о техно-музыке, как о музыке прекрасного будущего. Обычно они говорили так: если хаус это всего лишь диско проигранное микрочипами, то какие звуки эти микрочипы издают сами по себе?
С самого своего рождения техно стремилось уйти от популярности, и ни в каком другом жанре вы не найдете такого количества проектов, где были бы не известны их участники. Это, прежде всего, музыка машин, как они говорили, - "Мы всего лишь их ".
Нельзя сказать, что техно в Детройте стало популярно. Отнюдь! Конечно, в Детройте была не так сильно развита клубная индустрия, по сравнению с Нью-Йорком и Чикаго. Скорее Детройт пытался копировать чикагские клубы, которые оставались лишь их бледной копией. Детройтские техно-музыканты писали музыку для себя и своих друзей, и услышать ее постороннему человеку было очень сложно. В начале 90-х, когда Аткинс, Мэй и Сондерсон поехали в тур по Европе, то они были шокированы тем, насколько хорошо принимают их музыку белые подростки и как была благодатна почва для этой музыки.
Эта музыка долго не имела названия. Все называли ее, как хотели: кто-то звал просто хаусом, кто-то новым диско, а кто-то даже хип-хопом. Свое имя стиль получил в 1988 г., когда компания Virgin, решившая выпустить сборник новой музыки из Детройта, попросила придумать название этому сборнику.
"Хуан бросил термин техно нам в " , - рассказывал позже Дэррик Мэй журналисту Крису Нидсу (Kriss Needs) в 1990 г. "Когда я сделал "Nude Photo" то я прям сразу сказал, чтобы мой трек не называли техно, т.к. в то время техно ассоциировалосьс хип-хопом. А я не хотел, чтобы моя музыка ассоциироваласьс хип-хопом. А в то время Хуан давал интервью журналисту The Face Стюарту Косгруву, который попросил дать название его музыки. Хуан на мгновение задумался и сказал "зовите ее техно»!".
Детройт – это город моторов и конвейерного производства. Именно здесь Генри Форд придумал конвейерное производство, и город быстро стал мировой столицей, где концентрировалиь лучшие умы по производству автомобилей. Позднее, тоже в Детройте, Берри Горди .запустил еще один конвейер – фабрику по выпуску поп-музыки Motown. Именно эта музыка ассоциируется у нас с Америкой шестидесятых. Позднее Джордж Клинтон придумал здесь новую музыку, пропустив соул через усилители Marshall и добавив немного кислоты, он получил черный фанк-рок Parliament и Funkadelic. И позднее уже умирающем городе тройка молодых чернокожих ребят придумала абсолютно новую, ни на что не похожую музыку.
Все трое жили в пригороде Детройта – Белвилл . Познакомились они в колледже. Так как в этом районе в основном жили белые, они держались вместе. Дэррик и Кевин сошлись на почве любви к американскому футболу, а с Хуаном они познакомились на почве общей любви к музыке.
Все трое слушали знаменитое радио шоу "The midnight funk association", которое выходило поздно ночью, и ведущим этого шоу был Чарльз Джонсон (Charles Johnson), который скрывался под псевдонимом "The Electrifyin’ Mojo". Это шоу было настолько популярно, что оно выходило на шести различных детройтских радиостанциях. В этой программе можно было услышать самую разную музыку, от местных знаменитостей Parliament и Funkadelic, до саундтреков к фильмам и классики. Именно здесь Хуан, Дэррик и Кевин впервые услышали Kraftwerk.
Еще нельзя не отметить другого важного радиоведущего, чье шоу также было популярно в то время – The Wizard. За этим псевдонимом скрывалась будущая супер звезда техно-музыки – Джефф Миллз (Jeff Mills). Его радио шоу, которое выходило на радио WDRQ, поражало слушателей подходом Миллза к музыке. Когда ему сказали, что его программа будет урезана на полчаса, Миллз молча согласился. Но треков меньше ставить он не стал – просто пластинка не задерживалась на проигрывателе больше пары минут.
Из всех троих настоящим музыкантом был Хуан Аткинс. Он занимался музыкой с раннего детства, играя на бас гитаре и барабанах в фанк-группе в папином гараже. Его музыкальные предпочтения были широкими, но предпочтение он отдавал синтезированнымзвукам, которые частенько проскальзывали в творчестве его любимых Parliament и Funkadelic (за это стоит поблагодарить клавишника Берни Уорелла (Berny Warrell), который одним из первых стал применять синтезированныебасс линии). Однажды ночью, слушая очередное шоу "The midnight funk association" в голове Аткинса произошла революция – он услышал смешную компьютерную музыку. Это были Kraftwerk. "Я был шокирован. Все звучало так чисто и точно, что можно было подумать, что это музыка ", - рассказывал он позднее Шерилл Гэррэт (Sheryl Garret)в ее книге Adventures in Wonderland.
Окончив учебу, в 1980 году Хуан решил купить себе синтезатор Korg MS10, за изучением возможностей которого и провел все лето, пробуя записать какие-то треки. Спустя несколько месяцев он познакомился с Риком Дэвисом (Rick Davis), который прошел Вьетнам, и был на одиннадцать лет его старше. Дэвис был местной знаменитостью – он записал альбом авангардной электроники "The Methane sea", и треками с этого альбома The Electrifying Mojo открывал каждое свое шоу. Вместе с Аткинсом Рик начал работать над совместным проектом Cybotron.
Первый релиз Cybotron "Alleys of your mind" вышел в свет в 1981 году на их собственном лейбле Deep Space. Это было пульсирующее электро, настолько не похожее на американскую музыку, что все, кто слышал, были совершенно убеждены, что это очередная европейская штучка. Надо заметить, что только через год "" электро, когда Afrika Bambaataa выпустил свою знаменитую пластинку "Planet Rock". "Alleys of your mind" был местным хитом, и Mojo даже ставил его несколько раз в своей программе. И после выхода еще нескольких синглов альбом был выпущен на калифорнийском лейбле Fantasy.
Также надо рассказать об идеях, стоящих за творчеством этого проекта. Дэвис обладал собственной философией, круто заваренной на нумерологии (не зря его первый проект носил название "3070"), избранных научно-фантастических книгах, комиксах, и футурологически теориях Алвина Тоффлера, чья книга "The third wave" была настольной книгой Рика. В этой книге Тоффлер предрекал, что в будущем главной валютой будет информация, также Тоффлер говорил о скором появлении неких техно-повстанцев, борющихся с технологиями. Эти идеи сочетались с мечтами Аткинса о футуристичной музыке, которую можно было бы делать на доступном оборудовании. Он и Дэвис тратили много времени в спорах по поводу дальнейшего развития цивилизации, часто приводя в пример умирающий Детройт.
Cybotron просуществовал недолго. Дэвис, страшный поклонник Джимми Хэндрикса и гитарной музыки вообще, пригласил в группу гитариста Джона Хоуэсли (John Howsly) (который получил псевдоним "Джон 5 дю". Аткинс же не хотел примешивать в свою футуристичную музыку никаких живых инструментов, и уж тем более гитар. Уйдя из группы, он основал лейбл Metroplex и стал делать музыку под псевдонимом Model 500. И именно под этим псевдонимом была записана самая первая, "настоящая" техно-пластинка – "No UFOs". Это был мрачный трек, построенный на постоянном наращивании слоев роботизированноо басса и перкуссии, с нестройной мелодией и искаженными голосами. В этом треке сложно было угадать будущее Детройта. Пластинка вышла в 1985 году.
Как вспоминал позднее Дэррик Мэй, Аткинс в то время был молчаливым подростком, который всегда возился со своими музыкальными инструментами. Мэй в то время общался со старшим братом Хуана, Ароном, но однажды разговорившись с Хуаном, он понял, что нашел настоящего друга, который понимает и разделяет его увлечения музыкой. Их отношения быстро переросли в глубокую и очень крепкую дружбу. Хуан тогда записывал музыку, которая по духу была похожа на то, что делали Гари Ньюман и Kraftwerk. Он давал свои треки послушать Мэю, на что тот устраивал ему целые лекции о европейской музыке, т.к. в музыке Мэй разбирался гораздо лучше Хуана. Когда она встречались вместе, они часами слушали новые песни, споря об их происхождении, и часто разговаривая о дальнейшем развитии музыки. "Мы часто сидели у кого-нибудь дома и философствовалио том, что думали и чувствовали эти люди, когда они записывали свою ", - рассказывал позднее Мэй автору книги Energy Flash Саймону Рейнольдсу (Symon Raynolds). "Как они чувствовали, когда надо переходить в новую фазу развития музыки. И вы знаете, из всей той бредятины, что мы несли, большинство артистов никогда даже и думать не могли. Они просто над этим не ".
"Так как Белвилл был обычным сельским поселком, мы воспринимали музыку совсем по-другому. У нас не было ночных клубов, где бы играла танцевальная музыка. Мы просто сидели дома при выключенном свете, и слушали записи Kraftwerk, Funkadelic, Parliament, Bootsy и Yellow Magic Orchestra. И, вы знаете, мы понимали этих людей, мы знали, что они чувствовали, когда записывали свои вещи. Мы никогда не воспринимали эту музыку как развлечение, для нас, скорее, это была самая настоящая философия".
Третьим их другом стал Кевин Сондерсон, который очень долго жил в Бруклине. Его брат работал звуковым инженером во многих диско клубах Нью-Йорка, и был уважаемым человеком. Сам Кевин благодаря брату побывал во всех культовых клубах того времени, вроде Loft, The Paradise garage и Zanzibar, в котором работал еще один хаус-ди-джей Тони Хамфарес (Tony Humphires). Ко времени знакомства Кевина с Хуаном и Дэрриком, те уже во всю пробовали записывать свои треки. Кевин же знал устройство студии, и знал, какую музыку надо записывать, чтобы люди на танцполе отрывались во всю. Его знания позднее очень помогли им троим добиться успеха.
Здесь надо немного отвлечься от этой троицы и рассказать о детройтской клубной жизни того времени.
В середине 80-х, как таковой, клубной сцены Детройта не существовало. Большинство клубов находилось на северо-западе Детройта в кварталах, где жил средний класс. Промоутеры этих клубов (которые, часто учились в университете), устраивали так называемые "chi-chi party". Они делались под воздействием итальянской высокой моды и английского движения "новых ". Даже названия у этих вечеринок были соответствующими: Plush, Funtime society, Universal, GQ Production… Одними из самых успешных были вечеринки "Charivari", которые устраивал промоутер Кевин Блидсо. Название Charivari было подсмотрено им в Нью-Йорке, где существует такая сеть магазинов, которая торгует одеждой. Позднее будет создан первый электронный танцевальный хит города с таким названием "Sharivari" от проекта Numbers of Names. Все эти вечеринки носили приставку "prep-", т.к. устраивались в частных клубах, и попасть туда было весьма проблематично, т.к. пускали далеко не всех, и то, как выглядел человек, часто имело больше значения при решении попадет ли он или нет на вечеринку, чем то, что знал этот человек в музыке. В общем ситуация в Детройте восьмидесятых очень напоминает ситуацию сегодняшней клубной Москвы. Но, так или иначе, эти вечеринки были очень популярны, и одно время на вечеринки "Charivari" приходило до 1200 человек, что для того времени было просто супер успешно.
На вечеринках играл европейский вариант, уже отдавшего концы, диско. Та музыка, которая игралась на вечеринках в Детройте, многими чикагскими ди-джеями описывалась как «прогрессивная». На танцполах огромным успехом пользовалась музыка таких коллективов как Human League, ABC, Visage, Telex, B-52. Эти названия сейчас мало кому что скажут, разве только каким-нибудь настоящим упертым поклонникам синти-попа восьмидесятых. Кроме "Sharivari" и "Alleys of your mind" местными знаменитостями являлся тандем музыкантов состоящий из Дона Васа (Don Vassa)(настоящее имя - Дональд Фагенсон (Donald Fagenson) и Давида Васа (David Vassa) (настоящее имя – Дэвид Вейсс (David Vase)), которые выпустили серию пластинок, которые были ориентированы, прежде всего, на танцпол, и выпускались под псевдонимом Was not was. Самой успешной их пластинкой является "Walk the dinosaur", которая вышла в 1988 году. Также Дон Вас выпустил еще один местный хит "The beats goen on".
Как уже говорилось выше, клубная сцена Детройта того времени была очень сильно завязана на моде, но не последнюю роль на этой сцене играли и ди-джеи. Одним из самых популярных ди-джеев того времени был Кен Колльер (Ken Collier). Начинал он еще в эпоху диско, но пик его популярности пришелся на расцвет prep-party и гей-клубов, где Кен всегда крутил свои пластинки. Он был очень уважаемым ди-джеем в Детройте, и именно он первым поставил "No UFO’s" и "Strings of Life", веря в новую музыку. Кто знает, если бы он не взялся бы за раскручивание этих треков, было бы сейчас техно на свете?! Как вспоминал один из промоутеров того времени Хассан Нурула (Hassan Nurullah): "Он был великим человеком. Он никогда ничего не делал спустя рукава, он всегда относился к своей работе с душой. Он был одним из тех людей, кто двигал эту ". Кен Коллеьер умер в 1996 году от диабета.
На этой сцене, Хуан и Дэррик, вместе со своими друзьями (типа Эдди "Сверкаю" Фоулкеса (Eddie Flashin' Fowlkes)) в 1981 г запустили серию своих вечеринок названных Deep Space Soundworks. До конца 1983 года на детройтской клубной сцене царил хрупкий мир. Но именно в тот период на танцполы начали попадать нежелательные элементы, которые получили прозвище "jits" (этим термином обозначали тех, кто вел себя очень грубо на танцполе. Такими как правило были жители восточной части города, где царила электро музыка). Чтобы как-то исключить попадание этих людей на вечеринки, на флаерах писали "без шляп и ". Именно так выглядел стандартный бандит, который хотел быть модным.
Так как Хуан и Дэррик (Кевин присоединился к ним только в 84-м), во всю крутили пластинки, они построили целую философию из этого занятия. "Мы целую философию выстроили на этой области," - вспоминал Мей. "Мы сидели и думали о том, что думали люди, когда писали эти пластинки, и подыскивали пластинки со схожей идеологией, таким образом превращая обычные вечеринки во что-то концептуальное. В ночь перед вечеринкой мы всегда думали, что мы будем играть на вечеринке, что будет очередной концепцией вечеринок. Это было чистой воды безумие!".
После того, как Хуан, Деррик и Кевин попробовали себя в качестве ди-джеев, они немного утихли. Их влияние в Детройте как ди-джеев было минимальным: они были, прежде всего, музыкантами, и их интересовало, прежде всего, как эту музыку делать. После того как Аткинс (Juan Atkins) записал “No UFOs”, почти сразу же был записан ряд примечательных треков, которые уже можно было бы отнести к раннему техно. На лейбле Хуана Metroplex, вторым релизом стала пластинка “Goodbye kiss” его друга и соратника по Deep Space Soundworks Эдди “Flashin” Фоулкеса, а сам Аткинс, объединившись с Дэрриком Меем (Derrick May), записал “Lets go”, этакий прототип латино-хауса. Кевин Сондерсон (Kevin Saunderson), под псевдонимом Kreem записал “Triangle of love”, и основал свой собственный лейбл KMS, названный по первым буквам его инициалов (Кевин Маурис Сондерсон). Сондерсон вообще часто прибегал к помощи псевдонимов. Их у него целая куча – Reese, Reese and Santonio, E-Dancer, Intercity это одни из самых заметных. Его музыка была более танцевальной, нежели чем треки его коллег. И он самый первый из этой тройки добился признания и знаменитости. В 1988 году, под псевдонимом Inner city.
Вслед за Сондерсоном с Аткинсом, Мей решил открыть свой собственный лейбл, получивший название Transmat, который и существует до сих пор. Под псевдонимом Rhythim is rhythim он записал два трека, которые почти все критики и знатоки техно-музыки причисляют к разряду классики техно музыки. Имя им “Nude photo” и “Strings of life”. Это были весьма абстрактные, для того времени, треки. К примеру “Strings of life” был построен на оркестровых семплах, и абсолютно не имел басовой линии – но это не мешало ему сводить клабберов того времени с ума. Позже Мей только укрепит свою репутацию такими треками как “The dance” и “It is what it is”.
Поначалу многие воспринимали эту музыку, как хаус из Чикаго, но с незначительнымидоработками. Но чем дальше шла творческая деятельность этих людей, тем больше многие понимали, что это нечто совсем другое, то, чего нет ни в Чикаго, ни, тем более в Нью-Йорке. Известный журналист Дэн Сикко (Dan Sicko) вообще считает, что техно началось после “Nude photo”. “Первый десяток пластинок с детройтской музыкой, конечно были похожими на то что делали в Чикаго. Но после “Nude photo” многие говорили, что это уже совсем не похоже на то, что делается в Чикаго. Даже с технической стороны это было уже совсем не то, что делали в Чикаго. Мэй и Томас Барнетт, который участвовал в записи “Nude Photo”, безусловно, изменили звучание всей музыки, которая производилась в Детройте”.
Как уже говорилось в первой части статьи, техно-троица ездила в Чикаго сбывать свою музыку местным лейблам. Но Чикаго им открыл Дэррик Мей, у которого там жила мать, и там он оканчивал последний курс колледжа. И во многом благодаря ему, в Детройте начала бурно развиваться клубная жизнь, так как у него была возможность, увидеть легендарных диск-жокеев в действии. “Однажды, мои чикагские друзья, взяли меня в клуб Power plant, где я впервые услышал как играет Фрэнки Наклз. Это событие перевернуло всю мою жизнь…Я стоял и слушал ту музыку, которую он ставил, я видел как люди реагировали на нее – танцевали и пели, и все это обладало каким-то мистическим смыслом. Это был не просто ди-джей крутящий пластинки, а человек, делающий свое дело с любовью и душой. В тот раз я находился в полной эйфории…и я вышел из клуба абсолютно другим человеком”, вспоминал позднее Мей.
Чуть ли не сразу после этого события, Мэй рассказал об увиденном своим друзьям в Детройте. Рассказал о первых хаус треках, которые Наклз крутил на бобинах, позднее он рассказал о своем походе в легендарный клуб Music box, где он увидел выступление Рона Харди, который (неслыханное для того времени нововведение!) в живую работал с драм машиной, чьи возможности он использовал, чтоб обогатить звучание любимых композиций. Позднее, Мей вывез своих друзей в Чикагские клубы, которые были на порядок выше любого детройтского клуба. Другими словами он дал им возможность посмотреть в будущее. Та музыка их впечатлила настолько, что свои первые треки они делали под сильным влиянием чикагской музыки. Даже “No UFO’s” Аткинса был сделан под влиянием чикагского звучания, а то, что он делал под псевдонимом Cybotron, даже крутилось на радиостанциях в Чикаго. Но музыке из Детройта повезло значительно больше – продукция Transmat, KMS и Metroplex вскоре стала пользоваться большим успехом на танцполах в Европе.
ТЕХНО – КАК ЖАНР МУЗЫКИ
Как уже говорилось выше, эта музыка долго не имела своего названия. Да и музыка эта, надо сказать, еще не выделилась в отдельный жанр. Понимание того, что эта музыка точно не похожа на хаус, начало приходить немного позднее – в конце 80-х. Еще в 1987 году, в английском журнале NME, Дэррика Мея представляли как «одного из тех трех Детройтских парней, которые пишут хаус». К тому времени, в Англии уже начинался эйсид-хаус бум, и американская музыка подходила к этому буму как нельзя кстати. Английские ди-джеи начинали поигрывать чикагские пластинки, а владельцы лейблов обращать свое внимание на Детройт.
В 1987 году Нил Раштон, ди-джей из Бирмингема (впоследствии основавший лейбл Network records) одним из первых начал лицензировать треки детройтских музыкантов. «Когда хаус начал становиться популярным в Англии, чикагские пластинки уже крутили Пит Тонг и Дэймон ДиКруз (Damon D’Cruz) с лейбла Jack Trax. Мне же хотелось найти что-то менее раскрученное, так как чикагское звучание уже было популя, вспоминал позднее Раштон. Так как в молодости своей Раштон был известен как ди-джей игравший northern soul, то у него остались связи в Детройте. Именно через эти связи он и получил первые треки детройтских музыкантов. «Когда мне начали приходить первые релизы Transmat, KMS и Metroplex я уже был в курсе той музыки, которая производилась в Детройте. И когда я услышал один из первых релизов Transmat, по-моему, это была “Nude Photo”, я тут же позвонил Дэррику и спросил его насчет лицензирования его треков».
Раштон принялся за дело всерьез, и вскоре было лицензировано достаточное количество музыки из Детройта. Достаточное для того, чтобы выпустить компакт-диск. Своих средств, достаточных для выпуска такого диска у него не было, и он обратился за помощью к лейблу Virgin. Рабочее название этого релиза было – “The house sound of Detroit”. Но та музыка, которая подходила под название «хаус» производилась в Чикаго, и звучала по-другому. Поэтому название надо было менять. «Мы понимали, что это название не подходит к той музыке, что находилась на этом сборнике. Мы хотели включить в название слово «техно», но никак не могли решиться на это». В поисках названия им помог Хуан Аткинс, который в самый последний момент отдал им трек, с коротким и ясным названием – “Techno music”. Вскоре на прилавках музыкальных магазинов появился сборник, на обложке которого было написано “Techno! The new dance sound of Detroit”.
В целях рекламы, Раштон взял в Детройт двух музыкальных журналистов – Стюарта Косгрува и Джона МакКреди, которые должны были написать о новой музыке статьи в свои журналы – The Face и NME. Косгрув и МакКреди встретились со всеми тремя героями, и позднее написали свои исторические интервью. Именно в интервью Косгруву, Дэррик Мей сказал историческую фразу «То, что это музыка душа Детройта полная ошибка. Скорее это Джордж Клинтон и Kraftwerk застряли в лифте». А Аткинс говорил им «Берри Горди построил свой Motown по тем же самым принципам, что и конвеерное производство Форда. Сегодня их заводы не работают по таким принципам – они используют роботов и компьютеры для создания своих машин. И скорее всего мне интересны роботы Форда, нежели музыка Горди».
Все! Техно появилось как отдельный жанр музыки. Эта музыка имела свою философию, а также отражала ритм Детройта. Сами того не желая, эта троица в один час выстроила целую философию, на которой долгое время держался целый стиль. Журналисты были поражены той одухотворенностю, которая царила в их речах. Аткинс поразил их своими теориями, круто замешанными на предсказаниях Тоффлера, тех научно-фантастических теориях, которыми его пичкал его партнер по проекту Cybotron Рик Дэвис (кстати, в 1984 году, они записали трек “Techno city”).
“Мы придали этому смысл», говорил позднее МакКреди. «Мы приехали домой, и написали фантастические статьи о той новой музыке, о той философии, которая скрывалась за этой музыкой. Они, как мне кажется, были не готовы, к этому. Они просто делали танцевальную музыку для себя. Многие же, кто слышал их треки, вообще описывали ее как «экспериментальня»».
Возможно, что техно так и осталось бы просто музыкой, без присущей ей философии, если бы не ленивость чикагских музыкантов. Посетив Детройт, журналисты поехали в Чикаго. После посещения этого города, они написали про поражающую воображение, клубную сцену, рекорд-бизнес, о связи с диско музыкой, соул и традициями госпел музыки. Но там не было ни слова о какой либо философии. Да, чикагские музыканты использовали дешевые синтезаторы. У них просто не было денег на хорошие, не электронные инструменты. Они это знали, и не делали из этого никаких теорий. Просто такова жизнь, говорили они.
Но музыка из Детройта, не в последнюю очередь благодаря, английским журналистам, приобретала статус возвышенной, и интеллектуально. Позднее, мысль о том, что техно очень философская и интеллектуальна музыка, только укрепилась в сознании. И не последнюю роль тут сыграл еще один житель Детройта – Карл Крейг (Carl Craig), который умудрился соединить воедино джаз и техно.
Первым, из техно-троицы, всемирную популярность приобрел Кевин Сондерсон. На том самом сборнике “Techno!” находился его супер хит “Big Fun”, который был записан под псевдонимом Inner city (совместная работа Кевина и вокалистки Парис Грей (Paris Grey)). Это уже была их вторая совместная работа (первой – был трек “Kreem”). Это был очень веселый техно трек, который с радостью принимали на американских и английских хаус танцполах. “Big fun” продался тиражом 6 миллионов экземпляров, и даже попал в хит-парад Великобритании в 1988 году. Последовавший за ним релиз еще одного хита “Good life” только лишний раз доказал, что Сондерсон – не человек одного хита.
Летом 1988 года случилось еще одно важное событие в становлении детройсткого техно. Элтон Миллер и Джордж Бейкер открыли маленький клуб, с очень скромным названием, “Music institute” (более полное название – “The Detroit musical institution”) где выступали Дэррик Мей, Дэррел Ди Вайн (Darrel ‘D’ Wynn) и Чез Дамьер (Chez Damier). Этот клуб выступил своего рода катализатором, и многие будущие техно звезды из Детройта, набирались в этом месте опыта. Карл Крейг, один из завсегдатаев этого заведения, вспоминал мощные сеты Мея – «Он играл сумашедшие версии и какую-то дикую музыку. Когда Дэррик играл, нельзя было понять это музыка такая играет или он так с оборудованием обращается. Люди на танцполе просто сходили с ума. Он мог поставить “Big fun” раза три или четыре за сет, и всегда делал это так, что в моем мозгу происходил ядерный взрыв». “Music institute” просуществовал совсем мало – он закрылся 24 ноября 1989 года, под звуки колокольного перезвона, который Дэррик Мей наложил на “Strings of life”.
Как уже говорилось выше, техно-музыка получила широкое распространениев Европе. Примерно в 1990 году, в Германии, начали появляться треки, которые уже можно было отнести к жанру «техно». Это была смесь, столь популярного, в конце 80-х индастриала и звучания пластинок из Детройта. В Бельгии развил бурную деятельность знаменитый лейбл R&S, на котором, до середины 90-х, издавалась самая интересная и передовая техно-музыка. Именно на этом лейбле, мало кому известный тогда музыкант Ричард Д. Джеймс, под псевдонимом Aphex Twin, выпустил первую пластинку, которая сделала его знаменитым. Именно там появилась знаменитая пластинка “Energy Flash” от американца Джоя Белтрама (Joey Beltram).
В Англии, техно музыку пропагандировалмаленький лейбл из Шеффилда – Warp. На этом лейбле свои первые альбомы выпускали такие мэтры как Nightmare on wax и LFO. Но наиболее примечательна серия сборников “Artifical intellegence”, где музыканты вроде Autechre и Алекса Паттерсона (из проекта The Orb) пропагандировал техно как музыку для головы, но не для ног.
Позднее термин «детройтское техно» стал прилагаться ко всему, что вообще было похоже на техно. На очень быстрое и тяжелое. Во многом тут стоит «поблагодарить» одного из самых знаменитых музыкантов, пропагандирующих «техно музыку из Детройта» – Джеффа Миллза (Jeff Mills). Своей серией Waveform transmission, которая выходила на немецком техно лейбле Tresor, он установил каноны современной техно-музыки, которая почему-то, стала называться “detroit minimal techno”. Техно-музыка из Детройта никогда не стремилась стать жесткой и быстрой (за них это сделали голландцы и немцы, придумавшие хардкор и шранц). Это была (и есть) музыка, которая делается компьютером, но с человеческими чувствами.
Взято с
www.mixmag.ru