Написав небольшую книгу "Les Femmes qui Tuent et les Femmes qui Votent", Александр Дюма-сын, вступил на арену социальных и политических реформ. Новеллист, который находил своих Беатрис и Лаур в социальных трущобах, автор "Дамы с камелиями" и "Иностранки", считается лучшим знатоком женских сердец.
Сейчас он выступает в новом свете; как защитник женских прав вообще, и, в частности, тех женщин, о которых англичане предпочитают говорить как можно меньше. Если этот одаренный сын еще более одаренного отца до сих пор не утонул в топких болотах современной Французской школы реализма, которая сейчас в такой
моде, школы, возглавляемой автором "Страницы любви" и "Нана", и метко прозванной "L`Ecole Ordurialiste", то только потому, что он прирожденный поэт и следует по пути, проложенному маркизом де Садом, а не Золя. Он слишком утончен, чтобы быть соперником тех писателей, которые называют себя auteurs-naturalistes и romanciers-experimentalists и которые используют перо также как студенты-медики скальпель в операционной, вонзая его в глубины раковых опухолей общества везде, где они могут их найти.
До сих пор он идеализировал и приукрашивал порок. В рассматриваемой нами книге, он защищает не только право порока на существование в определенных условиях, но и требует для него признания при ярком солнечном свете социальной и политической жизни.
Его брошюра, занимающая 216 страниц и недавно изданная в форме письма к Ж. Клеретье, сейчас пользуется огромным успехом. В конце сентября, спустя почти неделю после своего появления, ее переиздали уже шесть раз. Брошюра ставит перед нами две большие социальные проблемы: развода и права женщин участвовать в
выборах. Дюма начинает с защиты нескольких женщин, замешанных в убийствах своих собственных мужей и любовников.
Все эти женщины,- говорит он,- есть воплощение идеи, которая некоторое время назад будоражила умы всего мира.
Это идея полного освобождения женщин от состояния рабства, выдуманного для нее Библией и навязанного ей деспотичным обществом. Все эти убийства, и этот общественный порок, а также пробуждающееся сознание женщины, г-н Дюма принимает за многочисленные признаки одного и того же явления - стремления
усовершенствовать мужчину, вызвать к жизни все лучшее, что в нем есть, соревнуясь с ним во всем. Что мужчины не отдадут женщинам по доброй воле, женщины определенного типа возьмут хитростью.
В результате такой политики,- говорит Дюма-сын,- мы видим как эти "молодые леди" приобретают огромное влияние над мужчинами во всех сферах социальной и политической жизни. С годами, накопив огромное состояние, они предстают в роли патронесс школ для девочек и благотворительных заведений, и даже участвуют в
управлении делами в провинции. След их прошлого исчезает, им удается создать, так сказать, imperium in imperio, где они навязывают собственные законы и следят за тем, чтобы их соблюдали.
Такое положение вещей Дюма объясняет ограничением прав женщин, состоянием узаконенного рабства, в котором женщина находилась веками и особенно законами брака, запрещающими развод.
Отвечая на излюбленное возражение всех противников развода, считающих, что он приведет к большей свободе в любви, автор "дамы с камелиями" мужественно пускает в ход свое последнее оружие и срывает с себя маску. А почему бы и не поддержать такую свободу? Что кажется опасностью для одних, бесчестьем и стыдом для других, по его мнению:
станет независимой и признанной профессией в жизни - une carriere a part - представляющей собой свой собственный мир, с которым все остальные корпорации и классы вынуждены будут считаться. Недалеко то время, когда все признают право этого мира на независимое и легальное существование. Очень скоро он станет целым, отдельным институтом; и настанет время, когда между этим миром и всеми остальными установятся такие же дружеские отношения, какие существуют между двумя равными, могущественными и признанными империями.
С каждым годом женщины все больше и больше освобождаются от пустого формализма, и г-н Дюма надеется, что времена реакции уже больше никогда не повторятся. Если женщина не может совсем отказаться от идеи любви, позвольте ей предпочесть союзы, которые ее ни к чему не обязывают и руководствоваться в своем
выборе только собственной свободной волей и честностью. Конечно, мы обращаем внимание на книгу г-на Дюма только для того, чтобы рассмотреть гамму важнейших чувств в обществе, а не для того, чтобы обсуждать au fond деликатные вопросы, поднятые г-ном Дюма. Мы представляем читателю самому разобраться с предложенной реформой, а также с большинством поднятых вопросов.
Некая Юбертин Оклэр, француженка, недавно отказалась платить налоги под тем предлогом, что она как женщина не имеет политических прав, которыми пользуются мужчины; и Дюма, приводя в пример этот случай, посвящает последнюю
часть своей брошюры защите женских прав; эта часть такая же выразительная, впечатляющая и оригинальная, как и все остальные, хотя и вызывает гораздо больше дискуссий. Дюма пишет:
В 1847 г. политические реформаторы полагали необходимым ограничить избирательное право, предоставляя право голоса в зависимости от умственных способностей.
То есть, ограничить избирательное право только участием в голосовании умных мужчин. Правительство же отказалось выполнить это требование, что и привело к Революции 1848 г. Перепугавшись, власти предоставили народу всеобщее избирательное право, распространив его на всех, способных и не способных, но при условии, что участвуют в голосовании только мужчины. Сейчас это право закреплено прочно и ничто не может отменить его. Но женщины приходят в свою очередь и задают вопрос: "А как же мы? Мы требуем одинаковых прав".
Что,- спрашивает Дюма,- может быть более естественным, разумным и справедливым? Нет ничего, что препятствовало бы женщине иметь одинаковые права с мужчинами. Какую разницу вы находите между этими двумя индивидуумами, которая оправдывает ваш отказ предоставить женщине такое же право? Никакой. Пол? Ее пол
не имеет к этому никакого отношения, так же, как, собственно, и мужской. Что касается всех остальных несхожестей между ними, то они скорее делают больше чести женщине, чем мужчине. Если кто-то захочет возразить, что женщина по природе своей более слабое создание и что долг мужчины заботиться о ней и защищать ее, то мы можем признать, что до сих пор мы, кажется, так плохо ее защищали, что она была вынуждена поднять револьвер и взять эту защиту в свои собственные руки; и чтобы быть до конца последовательными, мы должны выносить вердикт "Не виновна" всякий раз, когда ее застают в свершении этого акта самообороны.
Возражая против довода, что женщина уступает в уме мужчине и показана таковой во всех священных писаниях, автор в своем труде "Bible dans l`Inde" противопоставляет библейскому Адаму и Еве индусскую легенду в переводе Жаколио и
утверждает, что первым, кто согрешил и кого изгнали из рая был именно мужчина, а не женщина. Если мужчина наделен более сильными мускулами, то женщина превосходит его в выносливости. Сейчас доказано, что самый большой мозг, который когда-либо находили, по объему и по весу, принадлежит именно женщине. Он весит 2200 грамм, что на 400 г больше, чем мозг Кювье. Но мозг не имеет никакого отношения к избирательному праву. Чтобы опустить избирательный бюллетень в урну, ни от кого не требуется изобретать порох или поднимать 500 кг.
У Дюма готовы ответы на все возражения. А не являются ли исключениями знаменитые женщины? Он приводит блестящую вереницу известных женских имен и утверждает, что пол, в котором можно встретить подобные исключения, завоевал себе законное право участвовать в назначении деревенских старост (maires) и муниципальных властей. Пол, который претендует на то, чтобы быть Бланкой Кастильской, Елизаветой Английской, и Елизаветой Венгерской, Екатериной II и Марией Терезой, имеет на все это право.
Если нашлись такие женщины, способные царствовать и управлять народами, им, несомненно, можно было бы предоставить право голоса. На замечание, что женщины не могут ни воевать, ни защищать свою страну, читателю приводят в пример имена Жанны д`Арк и других трех Жанн: Жанны из Фландрии, Жанны из Блуа и Жанны
Леснэ.Чтобы увековечить в истории мужественную защиту и освобождение Жанной Леснэ своего родного города, Бовэзи, Луи XI постановил, в присутствии всех женщин этого города, осажденного Шарлем ле Темерэром, что отныне и впредь самое почетное место во всех торжественных церемониях всегда будет принадлежать женщинам. Если бы женщина Франции была лишена других прав, то сам факт, что она принесла в жертву Hаполеону Великому 1 800 000 своих сыновей, должен ей предоставить все права.
Примеру Юбертин Оклэр вскоре последуют все женщины Франции. Закон всегда был несправедлив к женщине; и вместо того, чтобы защищать ее, он стремится еще больше сковать ее цепями. Если она совершит преступление, то разве придет судьям в голову привести в качестве смягчающего обстоятельства ее слабость? Напротив, они всегда стараются этой слабостью воспользоваться. Незаконнорожденному ребенку предоставляется право узнать, кто его мать, но не отец. Муж может отправляться куда угодно и делать все что ему захочется, он может бросить семью, сменить
гражданство и даже эмигрировать, не заботясь о том, чтобы получить на то согласие жены и не ставя ее об этом в известность.
Женщина же ничего этого делать не имеет права. Если муж подозревает ее в измене, он может лишить ее принадлежащего ей же приданого, а в случае вины может даже убить. Это его право. Лишаясь преимуществ развода, она все терпит, не находя утешения. Ее штрафуют, судят, приговаривают, сажают в тюрьму, казнят; она
подвергается таким же наказаниям, как и мужчина, и в таких же точно условиях, но еще никогда ни один судья не сказал: "Бедное, слабое создание!.. Давайте простим ее, потому что она безответственная и глупая!"
Весь этот выразительный, временами восторженный довод в пользу избирательного права для женщин, заканчивается следующими предположениями:
Сначала ситуация покажется абсурдной, но постепенно люди привыкнут к этой идее, и вскоре все возражения исчезнут. Несомненно, что идея о новой роли женщин будет предметом жесточайшей критики и сатиры. Дам будут обвинять в том, что они заказывают шляпки a l`urne, корсеты au suffrage uniersel, а юбки au scrutin
secret. А что потом? Какое то время новая система будет казаться диковинкой, потом войдет в моду, станет привычкой, и, наконец, будет рассматриваться как обязанность. Во всяком случае, она уже начинает заявлять о своих правах.
Несколько grand dames в городах, некоторые богатые помещицы и арендаторши в деревнях покажут пример, которому вскоре последуют и остальные женщины.
Книга эта заканчивается следующим вопросом и ответом:
Hекая добропорядочная и благочестивая дама, искренне верящая, что от вечных мук человечество могут спасти только кодексы и Евангелия, римское право и римская церковь, может меня спросить: "Умоляю, скажите мне, сэр, куда нас
приведут все эти идеи?" "Э, мадам!.. Мы идем туда, куда мы шли с самого начала, к тому, что должно быть, т.е. к неизбежному. Мы движемся вперед медленно, потому что можем не торопить время, имея в запасе миллионы лет, и потому, что должны оставить немного работы и для тех, кто придет после нас. В настоящий момент мы
заняты предоставлением избирательного права женщинам. Когда с этим будет покончено, мы попытаемся предоставить избирательное право самому Богу. И как только восстановится гармония между этими тремя вечными принципами - Бог,
мужчина и женщина - наш путь уже не покажется нам таким тернистым, и мы будем
продвигаться вперед гораздо быстрее".
Конечно, сторонники женских прав в Англии еще никогда не подходили к этому предмету с этой стороны. Окажется ли новый метод атаки более эффективным, чем известные декламации Британский платформы или серьезные разглагольствования нашего собственного поборника женских прав Джона Стюарта Милля? Посмотрим.
Сейчас же очевидно, что многие английские леди, борющиеся за свои права, будут немало озадачены тем, как же им вести себя с союзником, который разделяет те же неблаговидные принципы, что и наш автор.