…Слава рыдал над меню корейского ресторана.

Сложно представить, неправда ли? – юный житель Москвы орошает своими слезами ресторанный прейскурант!..
Ты, мой любезный читатель, как еще не въехавший в тему, можешь (я разрешаю!) придумать, этому, кучу объяснений и догадок: ребрышек чихуахуа больше нет, кончились; он дал обещание всю зиму не есть лабрадоров; стейк из кавказской овчарки на поверку оказался куском мяса обычной дворовой жучки..
Поскольку все эти предположения не соответствуют истине, разреши мне начать рассказ.

А начиналось все так:

Господин провозгласивший (несколько перефразируя!), что, если ему дадут точку опоры, он изменит этот мир, пользовался и пользуется большей славой, чем того заслуживает. Легко укусить локоть, если у тебя резиновые суставы! А приходилось ли Вам видеть, чтобы кто-нибудь пытался сделать это с помощью старенького компьютера и посредственного копирайта? Право, у меня не хватило бы терпения ждать!

Действуя этим допотопным «орудием», Славе кое-как удавалось сводить концы с концами. Стенографию Слава знал не лучше тех, кто изучал эту науку на курсах «молоденьких офисных секретарш» и только что выпущен в широкий, но жестокий мир. И потому, не обладая этим умением, он не мог войти в яркое созвездие талантов в высокой учрежденческой сфере. Ему оставалось взять свободную профессию копирайтера (стенографиста)-одиночки и рыскать в поисках случайной работы по переписке.

Хочется сказать, что Слава был, на удивление честен и порядочен. Для Москвы это означало, что, как минимум, Слава являлся человеком недальновидным. Почему я на это обращаю внимание, будет понятно ниже.

Самым блестящим, самым великим его триумфом оказался устный контракт с КИМ-ЭН-СЭНОМ, владельцем ресторана «Хана».
http://www.timeout.ru/place/restaurant/320/map/
Ресторан находился бок о бок со старым неоштукатуренным кирпичным домом, где Слава снимал отгороженный конец коридора, именуемый «комнатой на одного». Как-то раз после трапезы у Ким-Эн-Сэна (шестьдесят рублей за «обед» из одного блюда) Слава унес с собой меню. Оно было написано совершенно неразборчивым почерком - то ли корейскими буквами, но на русском языке; то ли русскими, но на корейском, и строчки располагались так, что, если не проявить должного внимания, вы рисковали начать обед с азиатских сладостей, а закончить его супом и названием дня недели.
На следующий день Слава показал Ким-Эн-Сэну аккуратный листок, на котором было безупречно отпечатано меню, где яства соблазнительно выстроились под надлежащими заголовками, начиная от закусок и до «за сохранность банковских счетов при оплате карточками ресторан не отвечает».
Ким-Эн-Сэн был приобщён к цивилизации в мгновенье ока. Прежде, чем Слава покинул ресторан, его владелец с полной готовностью заключил с ним соглашение. Он обязывался поставлять написанные на компьютере и распечатанные меню для двадцати одного столика - к обеду каждый день новые, для завтрака - всякий раз, как блюда менялись или же листки утрачивали свою первоначальную свежесть.
Ресторатор со своей стороны должен был посылать ему с официантом - по возможности любезным - еду трижды в день и заранее вручать ему карандашный черновик того, что судьба припасла клиентам корейца назавтра.
Обе стороны оказались полностью удовлетворены соглашением. Посетители ресторана «Хана» знали теперь названия подаваемых блюд, если даже порой становились в тупик, пытаясь разобраться в их субстанции. А Слава в течение всей теплой, но все же унылой осени был обеспечен питанием, что для него было самое главное.
Однажды календарь солгал, он заявил, что наступила зима. Но зима не наступает тогда, когда она действительно наступает. В переулках ещё лежали пожелтевшие и скукожившиеся листья московских тополей. Зомбоящик продолжал наигрывать шевчуковское «Осень. В небе жгут корабли» с сентябрьским пылом и экспрессией. Многие предусмотрительные люди получили месячную рассрочку на покупку новогоднее-подарочных норковых шубок для жен и любовниц. В жилых домах не включали отопление. А когда всё это происходит, каждому ясно, что город ещё в цепких когтях осени.
Как-то под вечер Слава сидел дрожа в своей элегантной «комнате на одного» («паровое отопление; безупречная чистота; все удобства; убедитесь лично») У Славы не было никакой работы, кроме ким-эн-сэновских меню. Он сидел в своей скрипучей плетёной качалке и глядел в окно. Календарь на стене кричал ему не переставая:
«Слава, пришла зима! Говорю тебе: уже зима, зима! Ты только взгляни на меня, на мои строгие, зимние числа! Так что печаль, с которой ты смотришь в окно, мне понятна!»
Окно выходило во двор, и прямо перед ним высилась глухая кирпичная стена. Но для Славы стена была прозрачна, как хрусталь, и сквозь него он видел шикарный меблированный номер пятизвездночной гостиницы египетского Шарм Эль Шейха, дубовую кровать больше похожую на посадочную полосу аэродрома, хрусталь китайских ваз и алую зарю стоящих в них роз.
Подлинные вестники Зимы вполне уловимы глазом или ухом. Для одних это любимая кошка Мэлка зябко поджимающая под себя лапки, или ярко голубое низкое небо, или же пар выходящий изо рта при дыхании. А другим требуется такие грубые намёки, как прощание с настоящими, а не парниковыми помидорами в супермаркете или снегопад, заваливающий машину по самые подкрыльники, чтобы их тусклые души осознали приближение Снежной Королевы.
Прошлым летом Слава отдыхал в Египте и впервые влюбился.
Слава пробыл на жарком курорте две недели. И за это время полюбил так, что больше ни о чем не мог думать. Ухаживания и признания под луной, венки на голову из местных диковинных цветов, безудержный секс на ночных пляжах..
Они уговорились встретиться зимой - в самом начале зимы - здесь, в Москве. И Слава вернулся в город выбивать дробь на клавиатуре свого старенького компьютера.
Стук в дверь развеял видения того счастливого дня. Официант принёс, испещрённый угловатыми знаками ресторатора черновой карандашный набросок завтрашнего меню…
Слава работал проворно. Обычно за полтора часа все листки до одного бывали готовы.
Сегодня изменений в прейскуранте оказалось больше обычного. Супы тяжелее; холодных мясных блюд с собачатиной прибавилось, умножилось количество вторых блюд. Весь список яств был овеян свежим зимним морозным дыханием. Бульдожек, только что резвившийся на полянках «Невинного ангела»
http://www.innocent-angel.ru/
подвергся эксперименту под соусом из молодой зелени, как бы послужившим памятником его резвым прыжкам. Список паштетов (и их собачье наполнение!) удлинился; котлетки из карликовых пуделей в своих булочных одеяниях томились в приятном ожидании слияния с желудочным соком клиентского желудка.
Пальцы Славы плясали, как комары в тайге над заядлым охотником. Он отстукивал строку за строкой.
Как раз шёл список вторых блюд. Фаршированный шпиц, колбаса домашняя из мраморного дога, бультерьер в сметане и...

Слава рыдал над меню корейского ресторана…

Слёзы, скопившиеся в глубинах отчаяния, заполнили его сердце и устремились к глазам. Голова его опустилась на клавиатуру, и курсор мыши заметался в такт его судорожным рыданиям.
Дело в том, что вот уже две недели, как он не получал писем, а в меню упоминался… упоминался ПЕКИНЕС – пекинес, с каким-то там соком!..
Собачка, бедная собачка, с которой так созвучно имя его ЛЮБВИ! Пекинес - вестник зимы и терновый венец его горестей - напоминание о счастливейших днях!

Не думаю, уважаемый мой читатель, что ты бы улыбался, если бы тебя подвергли такому испытанию - если бы твою ЛЮБОВЬ полили бы французским соусом и поставили перед тобой за ужином у Ким-Эн-Сэна. Если бы Ромео увидел, что созвучию его любви нанесено подобное оскорбление, он бы ещё раньше взялся за кинжал, через который даровал себе покой.

Но какая она кудесница, эта Зима! Ей нужно было послать весть о себе в огромный, холодный, одетый в камень и металл город, и она сумела найти посланца - маленького, лохматого, тупомордого обитателя сумочек огламуренных модой «блондинок». Да, этот живой показатель богоизбранности своей хозяйки - оказался истинным слугой госпожи Судьбы! Милый забавный песик с вечно болезненными и слезящимися глазками – он попадает на кухню и таким образом вручает адресату послание от своей всемогущей госпожи.
Понемногу Слава справился со слезами: надо было печатать меню. Всё ещё озарённый слабым золотистым блеском пекинесовой мечты, он рассеянно нажимал на клавиши, а мысли его и чувства продолжали бродить по знойным пляжам чужой страны. Но вскоре он поспешил вернуться к каменным коробкам Москвы, и старичок-компьютер вновь начал пыхтеть и гудеть от напряжения.
В шесть часов официант принёс ему обед и унёс отпечатанные меню. За обедом Слава со вздохом отставил в сторону жаркое из пекинеса. Как созвучие его ЛЮБВИ превратилось в мертвую темную массу, так завяли и погибли мечты Славы. Допустим, что любовь, как сказал Шекспир, питается сама собой. Но Слава не мог принудить себя съесть ни кусочка от того, что олицетворяло своим созвучием, его первый праздник истинной сердечной любви.
В половине восьмого узбекская пара в соседней комнате затеяла ссору. Жилец в комнате этажом выше пытался извлечь «ля» из своей балалайки. Во дворе стали разгружать одну за другой три машины с клетками пришедшими из «Невинного ангела» - со звуковым сопровождением от которого кошки в душе стонали и плакали раздирая в кровь эфемерную оболочку...
У входной двери в доходную квартиру раздался звонок. Хозяйка пошла открывать. Слава прислушался. Да-да, читатель, ты сделал бы то же самое. И он услышал громкий голос внизу лестницы. Слава вскочил, компьютерная мышь выскользнула из его рук и неловко юркнула под кровать вместе с куском своего «поводка».
Ты угадал, читатель. Он успела добежать до площадки как раз в ту минуту, когда красавиц мужчина, вихрем взлетев по ступеням, сжал его в своих объятиях и закружил в водовороте счастья…

- Почему ты не писал, ну почему? - воскликнул Слава.
- Москва - городок довольно вместительный, - ответил Сережа. - Я приехал неделю тому назад, пошёл по твоему старому адресу. Сказали, что ты выехал в прошлый четверг. Ну, думаю, хорошо ещё, что хоть не в пятницу - не сулит неудачи. Но всё же целую неделю за тобой охотился, и милицию пришлось брать в подмогу.
- Но я же тебе всё написал! - сказал Слава с горячностью.
- Да, но письма-то я не успел получить.
- Как же ты всё-таки меня разыскал?
Сережа улыбнулся ослепительной металлокерамической улыбкой.
- Зашёл сегодня поесть тут рядом, в ресторан «Хана», - сказал он. - Пусть думают, что хотят, но в это время года мне еда не еда без свежей собачатинки. Я проглядел их меню, поискал чего-нибудь подходящего. Когда я увидел то, что напечатано после «Бультерьер в сметане», я опрокинул стул и стал во всё горло звать хозяина. Он сказал мне, где ты живёшь.
- Да, помню, - проговорил Слава с радостным вздохом. - За бультерьером шел ПЕКИНЕС, пекинес с лимонным соком. Но причем здесь все это?
Сережа извлёк из кармана листок и указал на одну из напечатанных на нём строчек.
Слава сразу же узнал тот первый экземпляр меню, который напечатал днём. В правом верхнем углу его заметно было слабое расплывшееся пятнышко от оброненной слезы. Но на том месте, где следовало бы прочесть название блюда из маленькой собачки, неотступное воспоминание о теплом песке Шарм Эль Шейха заставило его пальцы отстукать странные буквы.
Между «Бультерьером в сметане» и «Пельмешками из сибирской лайки» стояло:
НЕЖНЫЙ ПЕНКИН эС. с ЛИМОННЫМ СОКОМ.
http://www.penkin.ru/

Я то же читаю и рыдаю :D

;) :D
мне сей опус нынче во сне приснился)))

селфпиар

ну чо, нравится? лююди))

читать стоит нет??? а то какт лень чуть:cool: из-за гамна напрягаться то....

гамно и есь...
А.С.

О.Генри порционно плачет в весенней сторонке... :(
:p

Илюша опять бухой с утра на работе? :D

я бы сказал дозированно/вспоминая новеллу о "приворотном зелье Айки Шонштейна":D :D

а короче можно..

это же рассказ, а не анекдот.

пыс:
ну что за люди пошли - тупеют на глазах.:(
все, что больше 20-ти строчек мимо глаз и ушей пропускают:mad:

общество жвачных плактонов:mad:

это что старческий моразм:D
ну здесь же не ги де мапассан и не томас фогель пишет:confused:
к чему это ..тупее... умнее... вы меня не знаете и не нужно делать преждевременных выводов

Это О.Генри пишет.
А НС лишь несколько осовременил.
/обидеть не хотел - наболело просто:cool: